Твоя вина. Мерседес Рон

привела мать, – пояснил он тоном, который я слишком хорошо знала. – И это надо видеть… она вся такая надутая, настоящая сорокалетняя Барби. Она понимает, что при ребенке я не буду обращаться к ней так, как она того заслуживает.

      Проклятье. Я еще не забыла, как плохо ему стало, когда Мэдди очутилась в больнице. В его голосе было столько отчаяния, а на глаза навернулись горькие слезы. Он так любил младшую сестру, но не слишком часто с ней виделся…

      – Не следовало форсировать события, – раздраженно заметила я.

      Ник, конечно, понимал, что мать хочет восстановить с ним контакт, в конце концов, он ведь ее сын, но нельзя было помещать парня между молотом и наковальней.

      – Не возьму в толк, какого черта ей надо, но я не хочу ее видеть, мне незачем что-либо знать о ней или о ее жизни, – зло добавил Ник, однако я уловила в его голосе умело скрытую грусть и сразу же сообразила, что в глубине души он жаждет увидеться с матерью и, наверное, поговорить с ней начистоту.

      – Николас… тебе не кажется, что… – осторожно начала я, но он прервал меня.

      – Пожалуйста, Ноа, не надо, даже не пытайся! Я не собираюсь общаться с этой женщиной, не желаю находиться с ней в одной комнате! – рявкнул Ник.

      Только однажды я намекнула, что ему все же стоит встретиться с матерью, дать ей возможность объясниться или, по крайней мере, попытаться сохранить добрые отношения, но он пришел в ярость. Было что-то еще, что Ник не рассказывал мне. Я понимала, что он бы не ненавидел ее с такой силой только по той причине, что она его бросила. Разумеется, для ребенка, это самое ужасное, но случилось кое-что еще.

      Ник хранил от меня какой-то секрет, связанный с его мамой, и не хотел им делиться со мной.

      – Ладно, извини, – согласилась я, пытаясь разрядить атмосферу.

      Он беспокойно задышал в телефон.

      – Я мечтаю проникнуть в тебя, Ноа, забыть обо всем дерьме и часами заниматься с тобой любовью. Будь проклят час, когда ты уехала.

      Услышав его слова, я почувствовала, как бабочки порхают в животе. Я еще сердилась, но слова Ника разожгли мою страсть. Мне так хотелось оказаться в его объятиях, позволить ему целовать мое тело, почувствовать, как его руки обездвиживают меня на кровати, твердо и уверенно, но всегда с бесконечной нежностью и заботой…

      – Мне жаль, что мой отъезд так ужасен для тебя… правда, Ник. Я тоже мечтаю быть с тобой прямо сейчас, – ответила я, пытаясь достучаться до парня, но осознавая, что Николас – человек, которому нужен физический контакт, чтобы почувствовать себя хорошо и ощущать, что его любят… Не представляю, достаточно ли моих фраз, чтобы заставить его понять, как сильно я его люблю и как мне жаль, что он страдает из-за матери, и никто не может помочь, кроме меня, поскольку он никогда не говорил об этом ни с кем, даже с Лионом.

      – Не волнуйся за меня, Ноа, я в порядке, – заявил он секунду спустя. С одной стороны, Ник хотел, чтобы путешествие было приятным, но с другой – упрекал, потому что я оставила его.

      Я вздохнула и подумала, что моя мама наверняка уже проснулась. Мы долго спали, и, если