Вороний закат. Эд Макдональд

знак святых духов добрым людям: пора наведаться в бар.

      Мы с Гиральтом вяло улыбнулись.

      Эх, Ненн.

      Дождь застучал по крыше.

      Виноват Воронья лапа. Из-за него появились и дождь, и шепотки на ветру, и «сосуны». Вряд ли он учинил такое намеренно, это лишь побочный эффект, рикошет, мелкое последствие Вороньего мора. Безымянные совершили нечто более чудовищное и колоссальное, чем все сотворенное ими ранее.

      Я не понимал, что именно они сделали, – во всяком случае пока. Безымянные, превратившиеся в ледышки на далеком севере, выбивались из сил, пытаясь не допустить пробуждения Спящего. Если бы Глубинные короли сумели разбудить его и поднять из океанских глубин, мир утонул бы. Безымянные сдержали катастрофу – но подожгли мир. С неба капал яд, и с каждый годом земля родила все меньше. Растения чахли. Хуже того, многие из них научились впитывать отравленный дождь и сделались несъедобными. Яблоки ушли в прошлое, тыквы стали пронзительно горькими. Кукуруза вырастала черной.

      Увы, жертвы Безымянных оказалось недостаточно. Нолл говорил, что Воронья лапа придумал план, но сам он искалечен и умирает. Ничего хорошего от будущего я не ждал.

      Над потемневшей землей шипел дождь. И что же гребаный Воронья лапа учинил с этим миром? Сердце тьмы разорвало реальность. Вскипела и загорелась земля, раскололось небо. Люди Клира и Адрогорска переплавились в монстров. Воронья лапа отогнал Глубинных королей, но какой ценой! И, судя по тому, что сказал мне Нолл, этой цены было мало.

      С живыми спутниками я чувствовал себя странно. Привык слышать только призраков, бывших отражением моих собственных мыслей. Когда стемнело, я забился в угол во второй комнате. По меркам влюбленных, Тнота надолго разлучался с Гиральтом. Пусть побудут вдвоем. Может, Гиральт смягчится?

      Судя по звукам, воссоединение прошло бурно и счастливо.

      Посреди ночи дверь приоткрылась, и в мою комнату осторожно прокрался Тнота, аккуратно прикрыл за собой дверь, приложил палец к губам.

      – Тише. Он заснул.

      Тнота старался сохранять невозмутимый вид, но не удержался, и его разбитые распухшие губы растянулись в улыбке.

      – М-да, ничем тебя не удержишь, – ухмыльнувшись, заметил я.

      Но сарказма не получилось, слова прозвучали фальшиво, не так и не по мне нынешнему. Я будто пытался нахлобучить детскую шляпу, из которой давно вырос, и вроде натянул, но она мне совсем не идет.

      Тнота уселся за стол напротив меня. Я по глазам видел: хочет съязвить. Но в конце концов он решил сэкономить время и сразу приступить к делу. Опасался, что Гиральт проснется. При нем со старым приятелем-монстром уж точно по душам не поговоришь.

      – Рихальт, ты выглядишь куда хуже прежнего. У тебя черные вены. А глаза не просто светятся, там словно жидкий огонь переливается. Жуткие окна горящего дома.

      А, вот он к чему…

      – Решение принято давно, мы придумали план, – я закатал рукав и показал старые шрамы – надпись, врезанную так глубоко, что никакая целительная