Мои первые сны. Никита Зиновьев

очами сын и ответил:

      – Я хочу богатство земное!

      Тут, завертелось все вокруг него, закружилось. Блазень истошно закричал:

      – Безумец, что ты наделал?! Мог ты все исправить! Но теперь слишком поздно! Пожалеешь ты, за то, что предал отца родного! Ох, пожалеешь!

      В тот миг, у Велимудра в сердце защемило, в очах все вокруг закружилось с быстротой страшной, а потом все стихло, провалилось во тьму.

      На следующий день, узнали, что Велимудр, сын Ратибора мертв. И нашли его в лесу темном, с остановившимся сердцем. А сам, Ратибор жив. И долго плакал он, по сыну своему. Ведь, несмотря ни на что любил он сына своего все отцовской любовью. Каждый день ставил свечку в храме Божьем за сына своего, Велимудра. Ведал он, ЧТО хотел сотворить сын, но продолжал молиться за него. Ведь правду глаголила мудрость народная: «как аукнется – так и откликнется!»

      СКАЗАНИЕ 3

      В одном не шибко большом, но и не шибко маленьком городке проживал в огромном, деревянном доме один знатный барин. Всего у него было в достатке: и слуги со служанками верными, и еды всякой, и денег хоть отбавляй. Каждый день ел он еду вкусную, пил вина дорогие, спал на перинах мягких, и парился в бане жаркой. По характеру этот барин веселый, застенчивый. Не строгий со слугами, за что его очень жаловали. О внешности его, можно вот что сказать: высокий, полный, с волосами рыжими и глазами цвета лазури. А звали барина Бажен. Не один проживал, а с супругой прекрасной и сыном могучим. Жену его звали легко и просто: Верой. Стройная фигурка, красивое лицо и глаза лучезарные, глаголят лучше всяких слов. Хозяйка Вера лучшая, многие девушки обращались за советом к ней. Мужа и сына окружала любовью и лаской женской. Ведь что может быт лучше любви и ласки?

      Сына Бажена и Веры решили назвать именем Баламут. И как потом поняли все, не зря.  Баламуту хоть и шел двадцать второй год, и работа уже присутствовала, была у него одна страсть поганая, за которую Баламута многие недолюбливали. Этот невысокий, худощавый, юнец, с лохматыми, черными кудрями всегда был охоч выпить вина крепкого, из погребных бочек. Бажен пытался сынка отучить от такой страсти, но напрасно все. И случалось такое, что дума необычайная придет в его голову буйную, а батюшка с матушкой волнуются за дитя родимое. И не помогут тут не слово ласковое, ни сила великая…

      Шел третий день берзеня. Еще не весь снег сошел. Но деревца молодые изволили сбросить с себя шубы снежные. Бажен сидел за столом дубовым и пил чай крепкий. Вера и Баламут вместе с ним. Глаголили они о разном. Вдруг, сын странно прищурившись на Блажена спросил:

      – Батька, а ты бывал в чужих краях?

      – Бывал, сын, бывал.

      Снова прищурив очи, Баламут спрашивает:

      – А много там видел, батька?

      – Много, сын, много.

      Откинувшись на спинку скамейки дубовой, он произнес, задумчиво вытирая ланиты платком:

      – Эх, повезло батька. Хотел бы я тоже побывать в городах других. Хотел бы свет белый повидать и себя показать.

      Отец улыбнулся и ответил:

      – Нечего