Кошка, живущая на крыше. Мария Зайцева

и пошла выполнять свою миссию.

      Я хотела побегать? Я побегаю! И никакие соседские гады меня не остановят!

      Спорт не отвлек от мыслей об убийстве придурка, и на нервах я пробежала гораздо больше, чем планировала. Обратно возвращалась пешком и прихрамывая. После такого хотелось только доползти до дивана и рухнуть. С чего это я решила, что спорт – это мое? Нисколько не мое!

      Выйдя из лифта, я задержалась, зашнуровывая кроссовок, и услышала стук соседской двери, топот, а затем подозрительную возню.

      На цыпочках я прокралась по коридору до двери, отделяющей две наших квартиры, и застала соседскую тварь прямо на месте преступления, увлеченно царапающим что-то на стене, возле моей квартиры.

      От усталости и боли не осталось и следа, и я, переполненная гневом, с диким воплем: "Скотина!", бросилась прямо на спину преступника.

      И, только подлетев ближе и треснув несколько раз кулаками, куда попало, я поняла, что слегка переоценила свои возможности.

      Потому что парень, вздрогнув от внезапного подлого нападения, распрямился, став ровно на две головы выше меня, молниеносно перехватил мои молотящие кулаки и легко поднял за оба запястья вверх одной рукой, заставив беспомощно болтаться, еле доставая ногами до пола.

      Сделал шаг, прижимая меня к двери моей же собственной квартиры, и удивленно спросил:

      – Ты чего, припадочная?

      Я, на секунду зависнув, потому что ну вот совсем иначе я представляла себе восемнадцатилетнего парня, опомнилась и брыкнула его ногой. Никуда не попала, но попытка была засчитана, и меня подняли в воздух и насадили на упертое в стену бедро. Мощное такое, крепкое.

      Я взвизгнула и опять задергалась, после чего широкая ладонь зажала рот. Тут-то меня и накрыло осознание.

      Утро. Пустой подъезд. Я одна с таким дегенератом, что и слов-то приличных не подберешь. Да еще и обездвиженная полностью! Даже крикнуть не могу!

      Я испуганно замерла, уставившись в серые злые глаза, оказавшиеся внезапно очень близко от моего лица.

      – Кричать будешь, овца? – тихо и грозно спросил гад, продолжая меня держать железной хваткой.

      Я все же еще разок дернулась. Наудачу. Мало ли? Но нет, безрезультатно. И как это только умудрился меня так быстро и ловко спеленать?

      Фыркнула ему в ладонь, признавая свое поражение, и помотала головой. Не буду. Отпусти только.

      Ладонь тут же убралась с моего рта. Правда, все остальное осталось на месте.

      – Пусти, скот! – яростно зашипела я и опять дернулась.

      – Боюсь, а вдруг снова кинешься? – усмехнулся этот подонок, – кто вас, климактеричных баб, знает?

      – Гад! Сволочь! Скотина! – я опять дернулась, выкрикивая оскорбления прямо в мерзкую физиономию, но он лишь перехватил покрепче, да подкинул меня на бедре повыше, заставив испуганно взвизгнуть и замолчать.

      – Теть, у тебя если крыша едет, и ты на людей бросаться начинаешь, то надо лечиться! Или уже в дурку ехать сдаваться. – Он говорил, насмешливо кривя губы, выпаливая мне издевательства прямо в лицо. Хам малолетний!

      – Хам