Ее нельзя убить. Екатерина Русская

Я перевела взгляд на руку и поняла, что он Что-то снова мне вколол. С пугающей неестественной улыбкой он молча смотрел, как я из последних сил пытаюсь высвободиться из его власти. Слюни этого дикого животного капали мне на лицо, пока я не перестала что- либо чувствовать. Ушла выматывающая тело острая боль, куда- то запропастился безумный страх, я, наконец, ощутила сладкую нирвану.

      Где- то отдаленно, будто происходящее не имело ко мне никакого отношения, я чувствовала потное тело на себе, прерывающее горячее дыхание около уха, но мне было все равно. Мне было так хорошо …

      Иногда я приходила в сознание, только чтобы снова впасть в сказочное небытие. Погрузившись в тайное для меня царство, хотелось только одного – не возвращаться оттуда никогда. Я могла летать, не чувствуя ног, у меня были крылья. Можно было парить в небе, иногда укладывая светловолосую голову на пушистые белые облака. Иногда погода позволяла, и я каталась в небесах на голубых качелях. Они очень большие, таких я еще никогда не видела. Мне очень нравится на них кататься. Вперед- назад, вперед- назад.

      Иногда меня выдергивали из моего воздушного и чудесного мира и тогда я ощущала неприятный холодок на обнаженном теле. На шее крепко затянутый холодный металлический поводок не давал вздохнуть полной грудью. Будто собака, я ползала на четвереньках среди незнакомых мне мужчин, вылизывая по приказу хозяина их вонючие ноги. Я слышала их смех, хотя может это был не смех, а рычание. Да, наверное, рычание диких зверей, которые вырывали меня из чудесного мира. Больше всего мне не нравилось, когда это звери мочились на меня. Незажившие до конца раны открывались снова и гноились, и эта боль возвращала мне осознанность, от которой я бежала, как от проклятой. Остальное было терпимо. Только когда я ослушивалась остролицего психа, он меня наказывал и не пускал домой кататься на качели. Тогда извращения его дружков были той пыткой, каждый раз после которой хотелось умереть. Но сил на это уже не было.

      Снова и снова ощущая блаженный укол, я теряла счет времени, и оно уже не имело значения. Я забыла, что это Москва, что здесь сбудутся все мои мечты. В череде смен дня и ночи хотелось только одного – забыться.

      В очередной раз я беззаботно каталась на качелях, смеясь с разноцветными птицами, раскачиваясь вместе с ними, когда внезапно пошел дождь. Он был очень холодным. Нахмурившись, я хотела полететь, но крылья промокли, прижав к земле. Подняв глаза наверх, где были качели, я начала беспомощно оглядываться, не увидев их. Мороз пробирался глубже, пока тело не начало крупно трясти, и я, наконец, открыла глаза.

      Обнаженное будто чужое тело лежало в наполненной ледяной водой ванной. Взгляд невидяще блуждал по стенам маленькой комнаты. Заметил голубую мелкую плитку, уперся в грязновато- желтый смеситель и остановился на белобрысом психе, который дарил блаженство. Я несмело улыбнулась:

      – Хочу домой.

      – Заткнись и приходи в себя. Выполнишь задание, дам дозу.

      Я заплакала.

      – Домой! Домой! Хочу домой! – Я стала бить кулаком