Гитлер, Баксков и другие… Книги первая и вторая. Мирослав Палыч

– Малера. Именно там должна была состояться его встреча с вожделенной, желанной и такой неповторимой и божественно-гуттаперчевой Настасьей. Николай и Анастасия – как и весь мир – не знали о временном бункере Гитлера, скрытно находящемся в тех местах и обустроенном на время переговоров о разделе Польши. Не знали они и о приказе, полученном пилотицей Мартой, – сбивать без предупреждения все дирижабли, на бортах которых не имеется секретной условной подсветки. Откуда простым практикующим артистическим натурам было знать о шпионских условностях жестокого, беспринципного, грязно-политического мира, который дуче и фюрер постепенно скатывали к явлению с еще небывалыми в стимпанк-мире последствиями?

      Пальчевский, крепко любивший абсолютно всякую свою жизнь во всяческих ее проявлениях, гипертрофированно развитым своим шестым чувством почуяв опасность, неподвижно распластался на кабине дирижабля доктора Геббельса. Он помнил совет Берл Лазера, какой тот дал ему на одном из субботних празднеств: «Если вдруг что – замри и не шевелись!»

      Всматриваясь в пространство между дирижаблями, Марта с вальтером наготове прошла мимо абсолютно недвижного, распластанного на стенке кабины Андрея, слившегося, казалось, со всей неподвижной материей, что имела место быть на необъятной стоянке дирижаблей. Когда шаги Марты совсем затихли, Пальчевский зашевелился и верхними альвеолами легких осмелился вдохнуть немного воздуха.

      ***

      Лже-Ганс Рихтер, блестяще проведший операцию по выведению из строя вражеского коммутационного имущества, заглушил свой паро-мото на перекрестке улиц Чапека и Ежа-с-бажен. Дымок от перегретых колес щекотал ему ноздри. Он думал о своей лже-Урсуле-Ольге, что на данный момент оставалась в самом логове врага. Оставалась в полном одиночестве. Но что поделать? Таковы суровые будни практикующего по контракту разведчика. Да ведь и Ольга-то сама виновата. Именно она беспрестанно клевала ему мозги: «Давай поработаем на Абакумова – и виллу на Кипре приобретем!». «И с кем теперь жить на этой вилле, если с Ольгой что случится?» – роились мысли в голове разведчика. Да и самому Евгену надо было выжить – весь город был наводнен ищейками Мюллера. Настанет день – и ему конец. Евген был не наивен – он знал, что его фото утром будет в городе на всех остановках пародилижансов. Весь внутренний мир в теле Евгена вдруг запаниковал от мыслей, что о нем не помнят, забыли! Он почувствовал, как сердце заполняется досадой на сидящее в Москве, в уютных кабинетах, начальство. От холода Евгена, который забыл снять с лацкана фрака бейдж с надписью «официант», бил озноб. Ко всему он чувствовал жуткий голод. Непрошенные капельки слезинок напрашивались вытечь из его глаз. Тело, мозг и желудок наверняка преданного начальством разведчика уже впадали в депрессию, как вдруг послышались звуки несущегося по Ежа-с-бажен мощного паромобиля, уже прорезающего светом фар предутреннюю туманную серость улицы. Дверца автомобиля, едва сделавшего