Время, бесстрашный художник…. Юрий Левитанский

про снега,

      про метели.

      Эти голые поля,

      эти дали

      тоже мненье журавлей

      подтверждали.

      Только зрелые плоды,

      тяжелея,

      наливались, ни о чем

      не жалея.

      Да и мы с тобою, друг,

      не тужили,

      в камельке своем огонь

      не тушили.

      Хоть и видели, что день

      убывает,

      говорили: – Ничего!

      Все бывает!

      «Живешь, не чувствуя вериг…»

      Живешь, не чувствуя вериг,

      живешь – бежишь туда-сюда.

      – Ну как, старик? – Да так, старик!

      Живешь – и горе не беда. –

      Но вечером,

      но в тишине,

      но сам с собой наедине,

      когда звезда стоит в окне,

      как тайный соглядатай,

      и что-то шепчет коридор,

      как ростовщик и кредитор,

      и въедливый ходатай…

      Живешь, не чувствуя вериг,

      и все на свете трын-трава.

      – Ну как, старик? – Да так, старик!

      Давай, старик, качай права! –

      Но вечером,

      но в тишине,

      но сам с собой наедине,

      когда звезда стоит в окне,

      как тайный соглядатай…

      Итак – не чувствуя вериг,

      среди измен, среди интриг,

      среди святых, среди расстриг,

      живешь – как сдерживаешь крик.

      Но вечером,

      но в тишине…

      Воспоминанье о Марусе

      Маруся рано будила меня,

      поцелуями покрывала,

      и я просыпался на ранней заре

      от Марусиных поцелуев.

      Из сада заглядывала в окно

      яблоневая ветка,

      и яблоко можно было сорвать,

      едва протянув руку.

      Мы срывали влажный зеленый плод,

      надкусывали и бросали –

      были августовские плоды

      терпки и горьковаты.

      Но не было времени у нас, чтобы ждать,

      когда они совсем поспеют,

      и грустно вспыхивали вдалеке

      лейтенантские мои звезды.

      А яблоки поспевали потом,

      осыпались, падали наземь,

      и тихо по саду она брела

      мимо плодов червонных.

      Я уже не помню ее лица,

      не вспомню, как ни стараюсь.

      Только вкус поцелуев на ранней заре,

      вкус несозревших яблок.

      Как показать осень

      Еще не осень – так, едва-едва.

      Ни опыта еще, ни мастерства.

      Она еще разучивает гаммы.

      Не вставлены еще вторые рамы,

      и тополя бульвара за окном

      еще монументальны, как скульптура.

      Еще упруга их мускулатура,

      но день-другой –

      и все пойдет на спад,

      проявится осенняя натура,

      и, предваряя близкий листопад,

      листва зашелестит, как партитура,

      и дождь забарабанит невпопад

      по клавишам,

      и вся клавиатура

      пойдет плясать под музыку дождя.

      Но стихнет,

      и немного погодя,

      наклонностей