Время, бесстрашный художник…. Юрий Левитанский

пой?

      Музыка, сделай милость,

      очередь за тобой.

      С каждою перебежкой –

      дождь, на воде круги.

      Музыка, ну, не мешкай,

      музыка, ну, беги!

      Не дожидаясь зова,

      не выбирая дня,

      круг обеги

      и снова

      встань впереди меня.

      Да не сочтем за муку

      этот,

      из века в век,

      по роковому кругу

      завороженный бег.

      Этот смиренный пафос

      и молчаливый зов

      перемещенья пауз,

      звуков и голосов.

      Это чередованье

      флейты и бубенца.

      Это очарованье

      дудочки и скворца.

      Это –

      сплетенье вьюги

      с песенкою дрозда.

      Это –

      синицей в руки

      выпавшая звезда.

      Это –

      звезда и полночь,

      дождь, на воде круги.

      Этот призыв на помощь –

      музыка, помоги!

      Иронический человек

      Мне нравится иронический человек.

      И взгляд его, иронический, из-под век.

      И черточка эта тоненькая у рта –

      иронии отличительная черта.

      Мне нравится иронический человек.

      Он, в сущности, – героический человек.

      Мне нравится иронический его взгляд

      на вещи, которые вас, извините, злят.

      И можно себе представить его в пенсне,

      листающим послезавтрашний календарь.

      И можно представить в его письме

      какое-нибудь старинное – милсударь.

      Но зря, если он представится вам шутом.

      Ирония – она служит ему щитом.

      И можно себе представить, как этот щит

      шатается под ударами и трещит.

      И все-таки

      сквозь трагический этот век

      проходит он, иронический человек.

      И можно себе представить его с мечом,

      качающимся над слабым его плечом.

      Но дело не в том – как меч у него остер,

      а в том – как идет с улыбкою на костер

      и как перед этим он произносит:

      – Да,

      горячий денек – не правда ли, господа!

      Когда же свеча последняя догорит,

      а пламень небес едва еще лиловат,

      смущенно – я умираю – он говорит,

      как будто бы извиняется – виноват.

      И можно себе представить смиренный лик,

      и можно себе представить огромный рост,

      но он уходит так же прост и велик,

      как был за миг перед этим велик и прост.

      И он уходит –

      некого, мол, корить –

      как будто ушел из комнаты покурить,

      на улицу вышел воздухом подышать

      и просит не затрудняться, не провожать.

      «Утро – вечер, утро – вечер, день и ночь…»

      Утро – вечер, утро – вечер, день и ночь.

      Стрелки, цифры, циферблаты – сутки прочь.

      Гири, маятники, цепи, медный гуд.

      Все торопятся куда-то, все бегут.

      На ходу махнуть рукою, крикнуть «будь!»,

      Съесть