Девочки Талера. Тала Тоцка

Ника.

      Больше мы не разговаривали. Она сидела, отвернувшись к окну, и угрюмо следила за несущимися мимо пейзажами. А я гадал, что за странные чувства переполняют меня, стоит только подумать об этой девушке. Не говоря уже о том, чтобы увидеть.

      Больше всего это похоже на ненависть. Я мало кого ненавидел в жизни, но хорошо помню ощущения, когда перехватывает дыхание и кажется, что голова горит огнем. Такое несколько раз было со мной в детстве.

      Когда я стал старше, понял, что ненавидеть – это непродуктивно, это лишняя трата сил и энергии. И вот теперь меня накрывает тем же испепеляющим чувством. Так же сбивается дыхание, вот только горит уже все нутро, не только голова. Значит, я ее ненавижу?

      Но почему тогда чем больнее я делаю ей, тем больше сгораю сам?

      – Ника, ты меня ненавидишь?

      – Нет.

      Она сидела неподвижно, подобрав коленки. На миг я представил, что мы едем к нам домой, в наш дом, где спит наша дочь.

      И никогда в жизни я не ездил так медленно, как тем вечером. Была бы более длинная дорога, по ней бы поехал, только чтоб дольше она сидела рядом, на расстоянии протянутой руки, смотрела в окно, поджав губы. Пусть не разговаривала со мной, главное, что рядом.

      Когда приехали, не стал выходить из машины, потому что не удержался бы и следом пошел. Но вот от того, чтобы схватить за руку, не удержался. Она остановилась, но и не обернулась.

      – Почему?

      Думал, не поймет, о чем я, но она поняла.

      – Тебя больше нет для меня, Тимур. Нельзя ненавидеть то, чего нет.

      И тогда стало так херово, что я чуть не завыл. Она выдернула руку и ушла, а я еще сидел у нее под домом пока не опомнился. Дома маленький ребенок, очередную няню я выгнал в шею. Втопил педаль газа, развернулся на месте и рванул обратно.

      Я хочу, чтобы она меня ненавидела, строила планы мести, мечтала о том дне, когда я сдохну, чтобы плюнуть на мою могилу. Все, что угодно, только не это холодное равнодушие в глазах.

      Мне кажется, дочка хнычет во сне. Подрываюсь и бегу к двери. Родительский блок радионяни я распорядился поставить в комнате Ники. Влетаю в детскую и останавливаюсь, ошалевший.

      Ника спит на полу, свернувшись в клубок возле детской кроватки на пушистом коврике. Малышка хныкает уже громче, и она открывает глаза. Она еще не переоделась, до сих пор в моей рубашке – Армани, какой же еще. На груди два влажных пятна, и у меня все тяжелеет.

      – Извини, пожалуйста, Тимур, – она смотрит испуганно, оглядываясь по сторонам, – я нечаянно уснула.

      – Покорми ребенка, а я узнаю, что с твоей комнатой, – говорю как можно более холодно и захлопываю дверь.

      Кажется, для кого-то настали нелегкие времена, и этот кто-то не Ника.

      Глава 4

      Доминика

      Я была уверена, что он меня прогонит. Как уснула, сама не знаю, наверное, меня убаюкало сладкое сопение моей девочки. Сквозь сон услышала ее писк, и когда увидела нависающее насупленное лицо Тимура, чуть сердце от страха из груди не выпрыгнуло.

      Потому что он мне снился. Не настоящий