Девочки Талера. Тала Тоцка

идиот, – повторяет Робби и гладит меня по голове как маленькую. – Ничего, перемелется, мука будет. Он мне в последнее время вулкан потухший напоминает. Но вроде как потух, а оно ж дымится над головушкой, дымится. Значит, бурлит внутри лава, и как прорвет однажды, не будешь знать, куда спрятаться!

      Вот откуда он такие слова находит, что слезы сами собой высыхают? Робби поднимает меня за подбородок и начинает тихонько петь:

      А не спеши ты нас хоронить,

      А у нас еще здесь дела…

      Прижимаюсь лбом к его лбу и подпеваю, шмыгая носом:

      У нас дома детей мал-мала,

      Да и просто хотелось пожить[1]

      Мы оба смеемся, и оба сквозь слезы. Робби взъерошивает мне макушку и подмигивает:

      – Ну что, для кормящих мам у нас отдельное меню! Садись, уже все готово.

      Я удивленно смотрю на него:

      – Какое меню?

      Робби выставляет на стол красиво порезанную вареную грудку, тушенные овощи и нежирный сыр с сухариками. Наливает в высокий стакан компот из сухофруктов, еда так вкусно пахнет, что у меня даже голова кружится.

      Растерянно разглядываю стол.

      – Тимур говорит, надо обсудить с врачом… – но Робби меня перебивает:

      – Все уже есть, Ника, вон у меня целая тетрадка исписана этими докториными рекомендациями. Я тебя каждый день жду, душа моя, все глаза проглядел, – а потом заговорщицки снижает голос: – Ждал он тебя, Ника, вот хоть режь меня на кусочки, ждал. И готовился.

      Сажусь за стол и закрываю лицо руками. Что же за человек такой непонятный этот Тимур, а Робби как будто мысли мои читает. Снова шепчет, наклоняясь к уху:

      – Говорил я тебе, он не то, что пропащий. Просто как будто бродит в потемках, на преграды натыкается и бьется каждый раз больно. А ты у него как лучик света, – он снова оглядывается и продолжает доверительно: – Его совсем эти потери подкосили, ты ешь, ешь, не отвлекайся.

      – Какие потери? – жую, мне так вкусно, что я сейчас Робби съем.

      – Да директор детдома, где Тим наш вырос, умерла. А еще девочка эта детдомовская, к которой Тимур был очень привязан, Доминика, тоже. Он, кажется, опекуном хотел стать, но не вышло.

      Чудом не давлюсь курицей и быстро хватаю компот – запить.

      – Как умерла? – бормочу и снова пью, чтобы скрыть смущение.

      – Не знаю подробностей, но он черный ходил, Ника. А мне сказал: «Все, Робби. Нет ее больше, моей Доминики, умерла она». И все. Тяжело столько всего даже для такого как Тимур.

      Глава 3

      Доминика

      Аппетит пропадает, как и не было, жую на автомате, боясь себя выдать. Робби понял буквально, но я-то знаю, что Тимур имел в виду.

      Он нашел мой дневник и Лаки. Проверить, что Доминика Гордиевская сменила имя на Веронику Ланину, дело одного дня. Особенно учитывая возможности Талерова.

      Я для него умерла. Больше нет той маленькой Доминики, которая была, по его словам, всем, что у него есть. Осталась Ника – лживая предательница и воровка.

      Я ведь сразу заметила, что

1

«Не спеши» – Владимир Шахрин, группа «Чайф», альбом «Дети гор», 1993 г.