Любовь с приправами. Кулинарный детектив. Владислав Писанов

воспоминаний.

      – Спасибо, Жанкарло, – внезапно ответил граф и сам удивился, что как-то само собой всплыло в памяти имя этого поварёнка, с которым были ровесниками.

      – Grazie, Signore! Buon appetito!

      …Ох, похоже, приятные воспоминания затянули в дрёму. Но хороший булыжник для того и лежит на дороге, чтобы встряхнуть путника.

      Тем более, что на горизонте уже показались знакомые с детства очертания Флоренции. Те очертания, что создали ей ещё любезные сердцу бабушки древние этруски.

      Устрицы Казановы

      Палаццина ди Роза (Palazzina di Rosa), где вот уже четыре года проживало семейство Хитрово, действительно, было увито розами и виноградом. Живописность этого дома соперничала с его убранством запахами, одновременно дурманящими и веселящими прохожих.

      Фаэтон подкатил к большим, высоким воротам, которые почти сразу же пошли в движение, медленно распахиваясь обеими створками. В проёме взору открывался просторный двор, в дальней части которого возвышался великолепный древний особняк: с колоннами, ротондами, портиками.

      На высоком крыльце его уже появился сам хозяин – 46-летний князь Николай Фёдорович Хитрово, гусар, герой сражений с Наполеоном в составе Преображенского полка. Его лихо закрученные усы и вьющиеся бакенбарды ещё выдавали того вояку, хвата и гуляку, каковым прослыл он в полку и в петербургском свете.

      Николай Фёдорович был явно навеселе, в руках его был небольшой серебряный поднос с витыми бортиками, изображающими виноградную лозу. В центре подноса стоял изящный стеклянный графин с витым горлышком, рядом – небольшой бокальчик, наполненный золотистой жидкостью. Тут же – розетка в виде раскрытого виноградного листа, с горкой наполненная огромными чёрными и зелёными оливами.

      – Дорогому гостю, по русскому обычаю рюмочку с дороги! – воскликнул хозяин особняка, приближающемуся по ступеням Писани.

      – Не могу отказать столь радушному хозяину, – улыбнулся тот в ответ. Он взял бокальчик и одним махом опрокинул содержимое в себя, крякнул, закусил чёрной маслиной.

      – Хороша граппа! – воскликнул он, оценивая напиток. – А уж маринованных маслин, да такой величины, не едал, наверное, с детства. Удружили, князь….

      Они прошли в комнаты, где за толстыми каменными стенами их не доставало знойное итальянское солнце. Лёгкие ткани портьер, нежно развиваясь, намекали лишь на лёгкий ветерок, порхающий из одной залы в другую.

      – Рад личному знакомству, любезный Николай Фёдорович, – продолжил разговор Писани. – Премного наслышан о ваших доблестях и радушии в Санкт-Петербурге, и от Его Превосходительства, светлой памяти, фельдмаршала Кутузова.

      – Мой дорогой тесть изрядно преувеличивал мои скромные заслуги, хотя, надо признать, он был очень заботлив по отношению к дочерям и внукам. Получив от Вас недавнее письмо, мы ждали Вашего приезда с нетерпением.

      – Да-да, четыре года