Во власти Золотого Бога. Константин Викторович Еланцев

тайга. Зачем сюда пошёл Холодов, что ему здесь нужно было? Черкашину даже стало неуютно.

      Они на сколько смогли, вытянули лодку на берег. На всякий случай Сорокин ещё и привязал её бечевкой к стволу упавшей лиственницы.

      – Откуда начнём? – уточнил следователь.

      – Отсюда и начнём. Я с Иванычем, а вы, парни, давайте по округе. У тебя, Антоха, кажется зимовье в этих краях? – спросил Сорокин Старостина.

      – Есть, года три как поставил. Километрах в десяти, – подтвердил тот.

      – Что ж, в таком радиусе и действуем! – решил следователь.

      – Встречаемся завтра вечером у лодки. Без опозданий, мужики. Да, если найдёте что – выстрел! – Сорокин пожал руки охотникам, – Пошли, Иваныч!

      Они пробирались через завалы валежника. Черкашин спотыкался, на чём свет костерил цепляющиеся ветки, то и дело смахивая липкий пот, который вперемежку с комарами и мошкой, непременно попадал то в глаза, то на пересохшие губы. «Дета» не помогала, даже усиливала жжение на краснеющей коже. Что это за средство такое, на которое насекомые не обращают внимание?! Ненужный накомарник, в котором невозможно было дышать, покоился в рюкзаке, среди двух банок тушёнки, пачки индийского чая и тетрадки, в которую Черкашин заносил все свои мысли и версии расследования.

      – Не заблудимся? – зачем-то спросил он Сорокина.

      – Обижаешь, Иваныч! – тот остановился, – Знаешь, как отец учил меня в тайге выживать? Присядь, отдохнём немного!

      – Ну, и как? – Черкашин даже обрадовался этой короткой минуте отдыха.

      – Выводил меня в тайгу, давал в руки «мелкашку», винтовочку такую с маленькими пульками, а потом вдруг исчезал, как и не было его! Я, естественно, в крик, потом в рёв, а что толку? Тишина в ответ, только гнус вокруг гудит. Вот потом и начинаешь соображать, как к дому выходить, вспоминать, что старики меж собой говорили. Это я потом начал все услышанные полезные советы в голову свою откладывать!

      – А что отец?

      – А отец всегда рядом находился, кружил вокруг меня, да не показывался. Испытывал, значит! Ну, и охранял, естественно. Только я всего этого не знал! Доходило до того, что по трое суток плутал, а ведь лет-то было! Десять, одиннадцать….

      – Выходил?

      – Выходил, а как же! Вот с тех пор и охотничаю!

      – Да, воспитание тут у вас! – Черкашин даже поёжился, представив одинокого мальчонку в этих дебрях.

      – Так что, Николай Иваныч, если человек этих мест не знает – не выживет! Даже если на зимовье какое наткнется, то сколько он там проживёт? Запасов дня на три, четыре, а потом? Ну, ягода ещё…. Сколько на ягоде протянешь? А вода? Если не знаешь где родник, кранты! Нет, не думаю…. Две недели прошло. У меня зимовье в стороне от перекатов, дня четыре ходу отсюда. Вряд ли он на него вышел. У Сашки Нефёдова и того дальше. Вот и получается, если нет его в Антохином зимовье, то всё, крышка! Будем труп искать, ты уж извини за прямоту!

      – Да, уж…. – вздохнул Черкашин, – Как думаешь, друзья твои всё как надо осмотрят?

      – Не обижай, они охотники от бога! Соринку найдут, если надо. Это я так, к слову, чтоб не сомневался.

      – Извини,