Герои своей книги. Андрей Сиротенко

кого-то еще. Конечно, некоторые их произведения были далеки от идеала, но поделиться новыми мыслями и идеями никто не запрещал. И они всегда охотно слушали друг друга, подпевая и подыгрывая.

      Дорога их по-прежнему тянулась бесконечным серым полотном. На пути они преодолели старые разрушенные рельсы. Когда аэродром был действующим, по ним четыре раза в день поезд доставлял необходимую ерунду для военных. А теперь… Теперь рельсы проржавели, а шпалы вообще превратились в деревянную труху. В военном общежитии ныне находилось домоуправление, только яблони были прежними. Справа красовалась новенькая пожарная часть с тремя машинами в депо. Дежурный нервно курил, сидя на свежевыкрашенной лавке. Дорога круто поворачивала влево. Неподалёку стояла больница. Мимо плавно промелькнуло ещё несколько заброшенных зданий. На этом краю городка находился Дом офицеров – место дискотек, книг и всяких кружков. От него тропинки вели в большой гаражный кооператив и на новое футбольное поле. Говорили, что траву для него привозили из самих Нидерландов! Прошлым летом на зелёном газоне игры проходили каждый день, пока другие поля ремонтировались, сейчас же…

      Именно отсюда начинался сам посёлок городского типа, или, если сокращенно, п. г. т. Домов насчитывалось не больше тридцати, несмотря на то, что последний из них заканчивался номером 410. Около поля построили пивной бар «Сытый папа», который разгромили недовольные болельщики после первого же матча на новеньком стадионе с нидерландской травой. Реконструировать заведение еще не успели, хотя прошло уже много времени. За ним обшарпанными стенками поднималось вверх семиэтажное невоенное общежитие. Чуть поодаль располагался магазин. Всего их в поселке было пять. Если не брать в расчет рынок, который сейчас виднелся по левую руку. Напротив него и жил Роман.

      Жёлтая облезшая краска, огромные засохшие подтеки на углах дома. Квартира начинающего писателя находилась в самом последнем подъезде. Первый этаж. Номер двадцать семь. Обыкновенная хлипкая дверь, которую можно было вынести не очень сильным нажатием даже женского плеча. Роман, не долго возясь с ключами, пригласил друзей внутрь.

      – Извиняюсь за беспорядок – у меня ремонт вчера начался, – виновато произнёс писатель.

      – Ром, мы всё понимаем, – подбодрил его Алексей.

      – Проходите в мою тесную каморку, – показал жестом Роман.

      Парни всей гурьбой завалились в небольшую комнату. Около окна стоял деревянный стол, с которого уже давно сошёл весь лак. На тумбочках Роман расклеил различные мотивирующие цитаты, главное место среди которых занимал символ карате (картинка): свет проникает во тьму, тьма проникает в свет. Или, как говорили древние славяне, явь проникает в навь, навь проникает в явь. У парней на этот счёт была совершенно отличная точка зрения: для них этот символ говорил лишь то, что в добре всегда есть капелька тёмного, а в зле – светлого. Около стола располагался старый деревянный стул, начинавший опасно раскачиваться из стороны в сторону, как только сядешь на него. Роман давно собирался его починить, но всё никак не доходили руки. А