.

вызывать родителей в школу…

      – Почему это я отсутствую? – выдал себя Пельмень. – Я присутствую… Просто у меня ручка под парту укатилась…

      Фантомас вскинул брови:

      – Слона-то я и не заметил. Видно, старенький становлюсь, – посетовал он. – Пора на пенсию.

      Пельмень сел ровно и даже аккуратно сложил перед собой руки, будто примерный ученик.

      Но Фантомас уже успел оседлать своего любимого конька и продолжил:

      – Ты нам хочешь что-то рассказать? Ну-ну, смелее… Мы все внимание…

      Пельмень с неохотой кособоко поднялся и, наморщив лицо, как можно жалобнее, заныл:

      – Напрасно вы, Серафим Фёдорович, думаете, что я хочу что-то сказать… Совсем я не хочу ничего сказать… И даже… и никогда не хотел…

      Фантомас развёл руками:

      – Какие мы оказывается щепетильные.

      – Чего это я щепетильный, – обиделся Пельмень. – Совсем я не щепетильный. Просто нам с вами… не о чем разговаривать… У нас, Серафим Фёдорович, разные интересы…

      – Скажите, пожалуйста, – умилился Фантомас. – Ну, может быть, хотя бы на моём уроке истории наши интересы совпадают? Расскажите нам, господин Митрофанушкин, о происхождении восточных славян… – он сделал галантный жест рукой: – Прошу…

      Пельмень с тоской оглядел класс и медленно двинулся к доске, волоча ноги, будто каторжанин, закованный в цепи.

      – Значит, так, – начал он припоминать, глядя в потолок, – Европу и Азию населяли племена… Как их?.. А, вспомнил, индоевропейцев… Между собой они изъяснялись на одном языке… А потом вдруг раз… и общаться стали на разных языках…

      Фантомас задумчиво потёр переносицу:

      – Допустим… А скажите, товарищ Митрофанушка, почему это произошло?

      – Что они стали разговаривать каждый на своём языке? – для уточнения переспросил Пельмень.

      Фантомас вздохнул и взялся за ручку.

      – Потому что им так удобнее! – быстро сказал Пельмень и, чтобы опередить Фантомаса с его ненавистной ручкой, которая хорошими отметками Пельменя и в добрые времена не баловала, привёл пример из собственной жизни: – Вот если я какой-нибудь иностранный язык не знаю, то мне на нём разговаривать совсем не хочется… А если я вот свой родной язык знаю, то я могу на нём болтать хоть целый день обо всём на свете… Значит, получается… Что получается? А получается то, что кому какой язык нравится, тот на таком и разговаривает. Вот! – выпалил он, запыхавшись.

      – Ну о-очень хорошо разъяснил… Доходчиво… – проговорил Фантомас, медленно моргая. – Теперь неси свой дневник, я послание твоим родителям напишу, чтобы они не заскучали, когда с работы придут домой усталые…

      По его угрюмому виду не было похоже, чтобы Фантомас обрадовался, и Пельмень брякнул:

      – У меня его украли!

      Сильно же он этим удивил Фантомаса.

      – Это какой же дуралей позарился на твои отметки? – спросил он.

      – Вы вот не верите, Серафим Фёдорович… – забормотал Пельмень, –