Ребенок от чудовища. Николь Келлер

уточняет, нахмурившись. – Там же больница.

      Стискиваю зубы так, что становится больно в висках. Хотела бы я, чтобы это было ошибкой…

      Артем останавливает машину прямо у главного входа. И, пока я отстегиваюсь и собираюсь с духом, муженек уже обходит машину и предлагает мне руку, чтобы выйти. Набрав побольше воздуха в легкие, я иду ко входу. Артем следует за мной.

      – Ты же сказал, что у тебя совещание и две встречи? – раздражение и злость снова возвращаются ко мне.

      – Подождут.

      Муженек сопровождает меня до палаты, но перед самым входом останавливается.

      – Что, не зайдешь? Даже не взглянешь, что натворил? – с горечью выплевываю, чувствуя, как подступающие слезы жгут глаза. Сейчас я мечтаю об одном: придушить виновника всех моих несчастий.

      Муженек игнорирует мой вопрос, продолжая стоять у стены. Да я и не жду ответа. Их мне никто и не даст.

      Тихонько толкаю дверь палаты, и мне в нос тут же ударяет едкий запах лекарств.

      С детства не любила больницы, поэтому мама старалась минимизировать мои походы туда, и всегда усиленно лечила меня дома, оберегая и окружая заботой.

      Мама…

      В моей голове тут же всплывает образ ухоженной, красивой и статной женщины. Я до сих пор помню тепло и заботу ее рук. Ее улыбку. И даже, кажется, слышу запах ее выпечки, которой она всегда меня баловала.

      Первая слеза срывается и летит на пол, оставив на щеке едкую дорожку.

      Я не узнаю эту женщину, что лежит на больничной койке.

      Это не может быть моя мама.

      Ее лицо и руки все в глубоких морщинах. Под глазами темные круги. Некогда шелковистые волосы, всегда аккуратно уложенные, сейчас беспорядочно разбросаны по подушке. Ее губы искусаны в кровь. А руки безвольно лежат поверх простыни.

      Мама очень бледная, даже можно сказать, восковая. Если бы не ее медленно вздымающаяся грудь, я бы подумала, что она…умерла.

      Господи, за что ты так с нами?! Как так вышло, что некогда крепкая и счастливая семья разрушена?! Как вообще можно уложить в голове, что я сплю в одной постели и живу под одной крышей с человеком, который довел моего отца до могилы, а мать – до больничной койки?!

      Хочется орать в голос от бессилия, злости и непринятия такой несправедливости. Хочется придушить голыми руками. И соблазн так велик – ведь виновник всех моих бед стоит сейчас за стенкой…

      Вновь смотрю на женщину, окутанную проводами, и закусываю кулак до боли, давясь слезами. Но я не имею права быть слабой.

      Я должна держаться. Ради мамы. Ради дочери. Ради их будущего и счастья.

      Я смогу. Отец научил принимать все жизненные удары лицом к лицу. Он взрастил внутри меня стальной стержень.

      Но он ломается пополам, когда мама распахивает глаза. Она с трудом фокусирует на мне взгляд и шепчет:

      – Кто вы?

      Глава 10

      Аврора

      У меня темнеет в глазах. Нет…Этого же не может быть…Просто я неудачно стою, мама меня не разглядела. Да и я изменилась за то время, что мы не виделись. Как минимум, у меня вырос животик.

      Я подхожу ближе,