Три маленьких секрета. Лиз Карлайл

попытаюсь. Расскажите о ребенке. Сколько ему лет и какова причина болезни?

      Леди Бессетт подавила рыдание.

      – Джеффри двенадцать, – ответила она. – Он… на него порой находит, мадемуазель: он говорит бессмыслицу и не может объяснить почему. Временами он страдает от меланхолии. Он очень нервный ребенок.

      Мисс де Северс медленно покачала головой.

      – Что представляют собой его видения? Грезы? Галлюцинации? Он слышит голоса?

      – Я думаю, это грезы, – прошептала графиня. – Грезы наяву, а не во сне, если такое бывает. Но я не совсем уверена. Понимаете, Джеффри больше не хочет обсуждать это со мной. Он стал очень скрытным.

      – Мальчик все еще страдает от приступов? – спросила гувернантка. – Знаете, с возрастом у детей это часто проходит.

      – Стало только хуже, – ответила леди Бессетт. – Он такой странный. Я консультировалась с самыми известными врачами и френологами с Харли-стрит. Они сказали… О господи! Они сказали, что у Джеффри скорее всего душевная болезнь… что, возможно, он потерял связь с реальностью и… и его надо изолировать.

      – Какой вздор! – возмутилась гувернантка. – Я бы изолировала кое-кого из преуспевающих докторов с Харли-стрит. А уж что бы я сделала с френологами, и говорить не хочу.

      – Вы… вы им не верите?

      – Крайне редко, – живо сказала женщина. – А в этом случае совершенно не верю. Двенадцатилетний ребенок еще недостаточно развит умственно и физически для такого страшного приговора. И если у него на голове странные шишки, то скорее всего это от игры в каштаны. Вероятно, ваш ребенок просто слишком чувствителен и артистичен.

      Леди Бессетт покачала головой.

      – Нет, – уверенно сказала она. – Хотя он прекрасно рисует. У него замечательные способности к математике и к наукам. Вот почему эти… эти приступы кажутся такими странными.

      – Значит, он не капризный ребенок?

      – Нисколько.

      – В остальном он совершенно здоров? Он учится? Он сообразительный мальчик?

      – Учитель Джеффа считает его талантливым.

      – У него была какая-нибудь детская травма?

      Какое-то мгновение леди Бессетт колебалась.

      – Нет… нет, травмы не было.

      Гувернантка снова подняла брови и собиралась, видимо, задать очередной вопрос. Но в этот момент в комнату вбежала прелестная светловолосая девушка в нарядном платье.

      – Мама, оно готово! – воскликнула она, вытягивая шею, чтобы разглядеть платье со спины. – Подол ровно подшит? Кажется, спина выглядит слишком…

      – Милая, у нас гости, – упрекнула гувернантка, которая, как теперь стало ясно, была вовсе не гувернанткой. – Познакомься с леди Бессетт. Леди Бессетт, это моя падчерица, леди Ариан Ратледж.

      Девочка густо покраснела.

      – Извините, мэм! – Присев в реверансе, она тут же вышла.

      – Позвольте, – пробормотала леди Бессетт, чувствуя, как запылали ее щеки. – Кто… я хочу сказать… это…

      – Это та самая дочь лорда Трейхерна, которая была ужасно больна, – ответила хозяйка. – Да, именно это я пыталась объяснить вам,