Сломленный бог. Гарет Ханрахан

Она старалась двигаться незаметно, но морской монах не замедлял ход, а илистая земля была коварна, и по меньшей мере один здешний засек ее с высоты. Она ссутулила плечи и продолжала идти. Сдвинула поклажу так, чтобы не бросалось в глаза, что она несет достойные грабежа ценности.

      Из разных переулков стали, шаркая, появляться другие морские монахи. Это настоящая сходка, целое стадо ходячих трупов, волочащих гигантские рыбины.

      Все рыбы пучили друг на друга глаза, их носители-зомби мерно топали по грязи. Кари держалась поближе к своему монаху, хотя у нее уже появились сомнения насчет всей этой задумки. Может, она совершенно неверно истолковала намерения существа. Едрить, да у него, может, и нет никаких намерений, и все это сплошная тупость, какой и кажется с виду.

      Вереница морских монахов прошествовала под арку, и вот они уже на краю города, на открытом склоне. На стенах Ушкета стоят часовые, но они не заметили Кари, выскользнувшую наружу. Шествие продолжалось до новообразованного побережья, где волны бились об останки затопленных виноградников. Здесь было корабельное кладбище – дюжина ободранных корпусов, обглоданных остовов гнила без хозяев. Носы их были повернуты к дороге, а корму омывало отливом. Многие частично разломаны, без мачт. Их вытаскивали из воды – судя по бороздам, по вывороченной земле, похожей на застывшие рыже-бурые волны вокруг килей. Кто-то огромный – дракон, пришла догадка, раз в городе гребаные гхирданцы, – выдернул корабли из моря и побросал, разбитые, на берегу. Они напоминали выбросившихся китов.

      Поочередно морские монахи заходили в воду. В море эти создания неожиданно обретали изящество, их человечьи тела обмякали и волочились за резвящейся юркой рыбой. Они взмывали на бурунах и уплывали в это новое море.

      Все, кроме ее монаха. Этот забрел в прибой и топтался на месте. Уставился на нее рыбьим глазом, затем с запинкой поднял человечью руку и указал на корабль, из более-менее целых.

      Кари рванула по илистому склону к старой посудине. Когда она оглянулась, монаха не было.

      Неподвижность, вот что смутило ее. Она по-прежнему знала на «Розе» каждый дюйм, могла по памяти обойти все отсеки. Это был ее корабль, ее дом, ее спасение. Это «Роза» унесла Кари из Гвердона, прочь от семейной пагубы, прочь от теткиной ругани и мучений, прочь от черных железных грез.

      Корабль подарил Кари жизнь.

      Но он был совершенно недвижным. Раньше «Роза» катилась по волнам. Кари чувствовала сквозь палубу каждое дуновение ветра, каждый толчок океана. Теперь же корабль был, как прибитое к берегу мертвое тело, холодным и безмолвным.

      Она пролезла через пробоину в корпусе и забралась в носовой трюм. Переднюю часть корабя основательно залило. Она с плеском прошагала по стоячей воде до трапа и выскочила на палубу. «Роза» накренилась набок; палуба образовала уклон, как будто корабль подхватило бесконечной волной. Дверца на корму, в каюту команды, была открыта, и Кари уставилась в проем и долго, долго смотрела.