Родственник дьявола. Владимир Алексеевич Козлов

к моей персоне? – спросила Ольга.

      – Не к вам, а к представлению Виктории, – поправил её Клаус. – В советские времена специалистов широкого профиля всегда так гордо представляла народу, (к примеру, механизаторов, строителей или станочников, но никак не врачей). Они все поголовно были узкие специалисты. А сейчас как звучит: «врач общей практики», знать совсем в нашей российской медицине дела плохи, если пример стали брать с трактористов и комбайнёров. Не ошибусь если так этак лет через десять у нас в медицине появятся стоматологи – гинекологи.

      – Вот сходите со мной в парную, тогда будете судить о моей квалификации врача, – сказала Ольга, – я много чего знаю в медицине, но скальпелем работаю отменно. А вчера департамент назначил меня главным врачом железнодорожной больницы.

      – Должность ответственная, но, пожалуй, я не пойду с вами в парную, всё-таки скальпель – это холодное оружие, – сразу отказался он. – Пару я сегодня с избытком принял, а вот коньячку с вами выпить не откажусь.

      Она сняла с себя пальто, и перекинув его через спинку пустого кресла, произнесла:

      – Месяц целый готовила себя к этой бане с вами, а вы сразу ретируетесь. Либо во мне, что-то не так, либо мужики совсем инертные стали. Тогда и у меня парная сегодня отменяется, – наигранно взгрустнула она и утонула в мягком кресле.

      – Месяц назад, как и вчера я был человек никто, – сделал загадочные глаза Клаус.

      – Ошибаешься брат, – прервал его Глеб, – Ольга давно с тобой заочно знакома. Она все наши семейные фотоальбомы просмотрела, где и твои портреты присутствуют. И твою семью она знала, как твою метрику.

      – Я даже знаю, что вас сажали за преступления, которые вы не совершали, – удивила его Ольга. – Хотя первая судимость была законная, – тут же поправилась она.

      – Правильнее выразиться, следствие не могло доказать содеянное, поэтому вешали на меня всех дохлых кошек, – внёс ясность Клаус. – Теперь они меня не возьмут на эту мякину. Умным стал!

      – Неужели поумнел в неволе? – поддела его Виктория.

      – Я всегда был умным! – гордо заявил он. – Но пришлось жизнь переосмыслить и досконально изучить уголовный кодекс. И в данный момент не желаю, чтобы за этим столом вели разговор обо мне. Давайте отвлечёмся ещё раз коньяком, – и он поднял свою рюмку.

      Когда они выпили, женщины скрылись за дверями парилки, а мужчины остались сидеть вдвоём. Зингер вопрошающе смотрел на друга.

      – Ну что ты Глеб скажешь нового, про смерть Ляли?

      – Что говорил раньше, то подтверждаю и сейчас, – обжёг взглядом Глеб своего друга. – Я всё прояснил, только давай пока оставим эту тему на время. Сейчас матрёшки нам не дадут обстоятельно поговорить с тобой. А ты раскрой глаза шире, тебе Виктория женщину классную привела для знакомства. Будь с ней повнимательней? У неё покойный муж тоже был скиталец вроде тебя, но с чистым паспортом. За длинным рублём мотался по всему