Зажги мой огонь. Макс Файнерман

полностью пригоден к самостоятельной жизни за пределами больницы. Доктор Майлер, однако, рекомендовал повременить с выпиской до утра, чтобы проверить стабильность состояния ночью. Билли продемонстрировал стабильность в лучшей ее форме, – дрых как младенец. А потому, рано утром за ним приехала Энни. По настоянию доктора, Моргану было выдано инвалидное кресло. Увидев его, Билли отчаянно замотал головой.

      – Я не сяду в него!

      – Билли, – Энни посмотрела на него, склонив голову на бок, – не будь лялькой, садись и поехали.

      – Я сам могу идти!

      – Ты можешь ходить самостоятельно до туалета, можешь прогуляться по квартире. Ты можешь даже сам подойти и открыть дверь. Но за пределами квартиры доктор велел пользоваться креслом.

      – Я хочу еще раз с ним поговорить, – взвыл Морган, – я не чувствую себя полноценным, сидя в кресле!

      “По-моему, в современном мире это называется оскорблением инвалидов, – тоном адвоката отозвался в голове внутренний голос, – на вашем месте, сэр, я бы внимательно следил за словами.”

      – Окей, – Билли посмотрел на Энн и понял, что он действительно ляпнул лишнее, – просто я не чувствую себя настолько плохо, чтобы меня катали в кресле.

      – Если хочешь, если тебе так прямо хочется, – Энни сделала ударение на последнее слово, – ты можешь сам толкать это кресло, опираясь на него, но!

      – Но?

      – Если ты почувствуешь, что силы на исходе, ты не будешь выделываться, и спокойно сядешь в него, чтобы я могла тебя довезти до машины.

      – Идет.

      Билли встал с кровати, и, сделав два не очень твердых шага, подошел к креслу.

      “Вас шатает, сэр”, – теперь голос разговаривал тоном дворецкого.

      “Цыц”, – ответил Билли. Голос затих.

      Морган двумя руками взялся за рукоятки кресла, и качка поутихла. Он внутренне досчитал до десяти,

      “Мог бы давно выучиться делать это по-немецки…”

      “Цыц, я сказал!”

      “Или по-гречески…”

      и почувствовав, что стены окончательно перестали двигаться, а земля дрожать, повернулся к Энни и сказал:

      – Ну что, пойдем домой?

      Она посмотрела на него, и покачала головой.

      – Даже падение с пятидесяти футов тебе мозгов не добавило, все так же бравируешь чуть что… Идем.

      Они вышли из палаты, которая находилась в самом дальнем от лифта конце коридора. Их разделяло не менее ста футов, которые показались Моргану сущим пустяком. Он сделал первый, второй, третий, четвертый уверенные шаги. Пока все давалось очень даже легко. Особенно если не вертеть головой по сторонам. Это он обнаружил почти сразу, как вышел из палаты. Неосмотрительная идея осмотреться

      “Отлично! Золотая медаль за каламбур!”

      едва не выбила из-под него пол, который попытался начать вращение, вместе со стенами и потолком. После этого Билли сосредоточился на дверях лифта, и двигался к ним, стараясь даже не моргать. Примерно на тридцатом шаге по коридору, Билли понял, что свои силы он явно переоценил. Приближавшиеся, было, двери лифта, вдруг