Наследник. Лариса Валентиновна Кириллина

даже меня, die gnädige Frau Bewahrerin, клялся вести себя как идеально вежливый мальчик, – в общем, не отступался, пока ему не обещали, что иногда, если кто-нибудь сможет его сопровождать в Витанову, он будет нас навещать.

      Надеясь немного отвлечь Ульвена от мысли о вожделенном синтезаторе, Иссоа послала Эллафа наверх, в запертый кабинет – принести стеклянный органчик, «мийон эреллай», на котором сама Иссоа давно уже не играла. Оказалось, гибкая трубка, по которой сжатый воздух подавался внутрь, заставляя звучать инструмент, изветшала и прохудилась. Ульвен огорчился, но тут же принялся дуть в органчик самостоятельно, извлекая потешные и не очень-то музыкальные звуки, а другой рукой нажимая на клапаны.

      – Можно это как-нибудь починить? – спросил он мать, недовольный получившимся результатом, и смущенно добавил: – Пожалуйста.

      – Это – можно, – сказала Иссоа и переглянулась с Эллафом.

      Ничего не поделаешь. Принц – музыкант. Запретить ему быть самим собой ни у кого не получится. Отобрать «виолино» – он будет играть на «мийон эреллай», отобрать органчик – начнет извлекать музыкальные звуки из кастрюль, бокалов, ваз и чего попало.

      – Уйлоанский Моцарт, – умилился барон Максимилиан Александр и сразу же получил неизбежное: «Was ist das?»

      Пришлось рассказать про земного мальчика, который жил в незапамятном прошлом, звался Вольфгангом Моцартом, и будучи даже несколько младше Ульвена, быстро выучился играть и на скрипке, и на клавишных инструментах, а еще умел сочинять свою музыку.

      – А бывает музыка не своя? – изумился Ульвен.

      – Конечно, бывает, – ответил Карл. – Я, к примеру, сочинять не умею, а играю то, что написали великие музыканты.

      – Написали? Прямо буквами?

      – Нет, другими значками.

      – Покажи!.. Ой, господин барон. Извините. Покажите мне, будьте добры. Я хочу это знать.

      Карл порылся в своем девайсе и нашел какие-то ноты.

      – Вот, смотри. Это совсем не единственная система музыкальной записи, – пояснил он Ульвену. – Бывают другие. Эта установилась на нашей планете, Теллус, примерно в восемнадцатом веке… Но другими системами я не владею.

      – Научи… научите меня, пожалуйста! Я хочу сочинить свою музыку, а потом ее записать!

      – Зачем? – удивилась Иссоа.

      – Пусть играют! Во всей Вселенной!

      Ничего себе замыслы…

      Мы давно уже поняли: если Ульвен пристал, ни за что не отстанет. Карл принялся объяснять ребенку азы музыкальной грамоты, тот заглатывал мудрёную информацию, будто порцию лакомых сладостей. Я в какой-то момент перестала воспринимать их слова и очнулась, когда мои бароны провозгласили: слух у мальчика – феноменальный, память – выше всяких похвал, способности – вправду «моцартианские». Впрочем, никого это не удивило. Иного мы и не ждали.

      И всё-таки он был еще маленьким. Распираемый новыми знаниями, он начал вертеться, дурачиться и озорничать.

      – Может, нам пойти прогуляться? – предложил Карл.

      – Идите, мои дорогие, – сказала Иссоа. – Я побуду дома, не хочу, чтобы здесь оставались только Файолла с няней и Танджи.

      – А