Сестренки. Ольга Шумкова

одозревали испанку, но больше никто из семьи не заболел, потому списали просто на простуду. Анюта была уже здорова, но еще слаба, почти не вставала.

      Отец подошел к ее кроватке:

      – Сегодня уедем, девочки.

      – Куда же? – удивленно спросила Анюта.

      – В мамину деревню.

      – Да, в деревню! – важно сказала сестра Ася.

      Анюта удивилась. Они никогда не бывали в маминой деревне. Летом снимали дачу; а когда девочки спрашивали, почему нельзя в деревню, мама с папой отмахивались:

      – Далеко, трудно ехать.

      Неужели же проще стало ехать сейчас, когда почти не ходят трамваи, а на железной дороге мало поездов и много народу? Ранней весной? И мама ждет ребенка?

      Мама поднялась с колен:

      – Кажется, все, Алексей. Поднимайтесь, девочки, через три часа поезд.

      Они быстро позавтракали – хлебом и чаем. Потом оделись, Анюту мама закутала особенно тщательно. Девочки взяли своих кукол, Анюта хотела прихватить еще кукольный сундучок, но мама не разрешила:

      – Там купим новый, а лишнюю тяжесть нам не дотащить.

      От вокзала жили недалеко и дошли пешком. Там проверили документы, потом еще раз. Мама оглядывалась:

      – Девочки, не отходите, только не отходите…

      В зале ожидания было много народу, семье досталась крохотная лавка. Анюта устала; кажется, у нее снова начинался жар.

      Анюту и маму усадили, Ася и отец стояли рядом.

      Было шумно. Напротив встал мужичок с цигаркой. Анюта закашляла.

      – Отойди куда с папиросой, – попросил отец, – дочка только после болезни, воздух нужен.

      – Тебе воздух, а мне что же теперь, себе воли не дать? – взъерепенился мужичок, – не царское время, чтобы себя в полон загонять.

      Но тут подхватились бабы, закричали:

      – И что это ты тут, один-одинешенек едешь?

      – А как ребенку дышать от твоего самосада?

      – Ой, батюшки, да мне и самой с сердцем плохо!

      Мужичок досадливо сплюнул и куда-то ушел. Анюта слабо улыбнулась. Отец присел на корточки:

      – Устала, моя красавица?

      – Немного. Когда мы приедем, папа?

      – Ночь вот на поезде, а там… не знаю, как там. По весне пароход ходит, может, уже пустили…

      – На пароходе поплывем? – обрадовалась Ася.

      И тут все засуетились, закричали, стали хватать свои вещи. Отец похватил чемодан и узел, мама взяла девочек за руки, они двинулась куда-то в толпе, их толкали, теснили, Ася пищала, что сейчас потеряется.

      В толпе они выбрались на перрон, подошли к вагону. Туда почему-то еще не пускали. Мама присела на чемодан, закрыла глаза.

      Рядом стояли мужики, курили самокрутки. От этого запаха трудно было дышать, Анюта закашляла, тут же к ней повернулась какая-то баба:

      – Ты что кашляешь, никак заразная?

      Анюта беспомощно посмотрела на маму, но та сидела с белым лицом, сжав зубы и закрыв глаза. Ася испуганно смотрела на бабу. Дышать стало совсем нечем, Анюта сдержала приступ кашля и нагнулась к сестре:

      – Ася, я отойду чуть-чуть. Вздохну.

      Сестра, кажется, не поняла, придвинулась ближе к маме. Анюта отошла, но и тут курили, курили повсюду, она сделала еще несколько шагов в сторону, и тут вся толпа зашевелилась, закричала, потекла куда-то, Анюту отпихнуло в сторону, потом развернуло в другую, ее толкали и крутили, она уже не понимала, где сидят мама с сестрой, попыталась закричать, но вместо этого страшно закашлялась, какая-то баба с силой пихнула ее:

      – У, зараженная!

      Анюта упала на колени, поползла куда-то в сторону. Кто-то схватил ее за шиворот, рывком поставил на ноги:

      – Раздавят, дура!

      Она бросилась к стене, нашла там какое-то углубление, села и стала ждать. Толпа металась, кричала, ругалась, гудел поезд. Анюта вскочила, бросилась в толпу, расталкивала людей, кричала:

      – Мама!

      Наверное, она упала и ударилась, потому что потом ничего не помнила. Очнулась уже в каком-то подъезде, у чуть теплой батареи. Над ней нагнулась какая-то женщина:

      – Что с тобой, деточка?

      – Беспризорница, – сказал другой женский голос, – пойдемте, барыня: Вейка ждать не будет.

      – Не можем же мы оставить тут ребенка…

      – Ребенка! Таких ребенков нынче полна улица. Пойдемте, барыня, христом-богом молю: испанка ходила, а ну как заразная девка-то?

      – Погоди, Степушка: помоги-ка мне лучше. Вставай, девочка.

      Анюта, не понимая, поднялась на ноги. Тут же резко заболела голова; она покачнулась, схватилась за женщину.

      – А ну-ка руки убери от барыни! – закричала женщина со странным именем Степушка.

      Но барыня отстранила ее:

      – Ну, ну. Что ты, девочка, где твои родители? Степа, спустись к Вейке: скажи, что девочку по адресу отвезем.

      – Где