Purgatorium. Евгений Инок

тебя замучилась, – сказала Жанна и не спеша зашагала вперёд.

      Они прошли по жилому блоку, свернули в просторный холл, заваленный хламом и вышли туда, где недавно скандалили соседи. Альберт понял, что проделал весь этот путь в темноте и полном беспамятстве. Как это случилось и почему, он не мог объяснить и это пугало его. По коже прокатился озноб, словно бы холод шёл изнутри.

      Пытаясь унять волнение Альберт плелся за Жанной в немом полумраке. Она шла спокойно и раскованно, словно ничего не боясь. Слегка виляя бёдрами и громко ступая высокими подошвами по бетонному полу.

      – Ты живёшь где-то здесь? – вдруг спросил Альберт.

      – А что? – не останавливаясь через плечо бросила Жанна.

      – Ты тут как дома. Знаешь где, что.

      – Да, немного, – махнула девушка легкомысленно.

      – Так ты живёшь здесь? – повторил он, оставшийся без ответа вопрос.

      – Обитаю. Пока, – тихо и неохотно ответила она.

      – Что это значит? И почему ты не на изоляции как другие? – продолжал настаивать Альберт.

      – Ну вот так. Меня вообще трудно удержать, если сама этого не захочу.

      – Может объяснишь? – не унимался он, цепляясь за разговор как за спасительную ниточку, которая вытаскивает его из мрачных мыслей.

      – Может и объясню. Потом. Вообще странно рассказывать тебе то что ты и так, как бы знаешь, – ухмыльнулась девушка, остановившись у перехода в очередную жилую секцию.

      – Я не знаю, – растерялся Альберт.

      – Ну в смысле ты не помнишь, – пояснила Жанна с ухмылкой. – Да рассказывать то нечего особо. И не важно это сейчас. Мы пришли. Сюда.

      И девушка завернула в проход.

      Этот жилой блок мало чем отличался от прочих, которые они миновали. Отделенный от общего коридора дверью-решёткой он, как и остальные был когда-то большой коммунальной квартирой, но после реконструкции превратился в отсек с отдельными жилыми помещениями. А уплотнение превратило в них все что более-менее подходило под это определение. Всему виной перенаселение и забота чиновничьего аппарата о бедных и малоимущих, не способных приобрести нормальное жильё. Здесь разместили сирот, работяг, переселенцев и беженцев. Распихали по бытовкам, кладовкам и прочим каморкам. И они были рады. Хоть что-то защищало от ветра и холода.

      Редкие звуки, доносящиеся из-за дверей, напоминали о том, что жизнь течёт совсем рядом. Старческий кашель натужный и долгий, младенческий плач и чьё-то недовольное бормотание – слышались как будто из другого измерения.

      Они прошли вглубь блока, мимо дверей и остановились перед тамбуром с распахнутой дверью.

      – Это здесь. Уверен, что хочешь войти? – сочувствующим тоном спросила девушка?

      – Да, – тихо произнёс Альберт и решительно шагнул вперёд.

      Тамбур вёл к трём квартирам. Дверь одной из них была выбита направленным взрывом, следы которого опалили стену рядом с проемом. Осторожно шагая, будто боясь наступить