Журнал «Рассказы». Ужастики для взрослых. Артем Гаямов

у тебя приключилось? – ворвался в разговор голос Альбины.

      Альбина – начальник. Если я не выхожу второй день, это и ее головная боль тоже.

      – Привет! Рад слышать. Да вот, неполадки. Кондиции утрачены, органолептика не соответствует.

      – Не смешно. Сообщить вовремя – не твой случай? Почему вчера не был на связи? Живой хоть?

      – Живой.

      – Тогда что? Забухал?

      – Да, пожалуй… Забухал, да. Сегодня еще денек попью, завтра буду как штык.

      – Ты что, издеваешься? Это еще зам про твои выходки не знает!

      – Прости, солнце, прости. У меня… годовщина.

      Альбина осеклась.

      – Дня хватит? – спросила она после паузы.

      – Вполне. Душ, сон, витамины и сало с чесночком. Буду, не переживай.

      В трубке послышался стук каблуков по кафелю. Похоже, она вышла из кабинета.

      – Волнуюсь за тебя. – Ее голос прозвучал совсем тихо.

      Что ответить?

      – Пустяки, – сказал бодрее, чем следовало. – Самое страшное уже было. Точнее, самое страшное уже есть. Не переживай, просто меня малость повело. Не так сильно, как раньше. Выплыву.

      – Береги себя. Если что – звони в любое время.

      И тут же вернулись командные нотки:

      – Прими к сведению: Азиз сегодня будет здесь ночевать! Пока твои заявки не разгребет, домой не отправится.

      Прости, Азиз.

      Я отключил телефон. Не звоните мне.

      Перед махровым полотенцем постоял пару минут. В клетке слышались легкие трели и звонкое мурлыканье. Щелкали зерна и вздрагивали жердочки – попугаи завтракали. Изредка раздавалось требовательное чириканье – птицы жаждали свободы и пространства.

      Я снял полотенце. Большой застыл возле запертой дверцы и строго уставился на меня. Малой суетился и прыгал со стенки на стенку, отрывисто взвизгивая.

      Клетка была закрыта. Никаких щелей. Птицы не могут выбраться.

      Птицы не могут ночью превращаться в говорящих монстров.

      Серое небо. Сейчас, вообще, утро или вечер? Утро. Важно, чтобы в жизни был порядок.

      Кому он нужен, этот порядок?

      Я взял клетку с комода и осторожно отнес на подоконник. Помедлил. Потом открыл маленькую металлическую дверцу и распахнул перед ней окно.

      – Проваливайте!

      Холодный зимний воздух быстро заполнил комнату. Птицы напряженно замерли на жердочках.

      – Хватит. Конец истории. Вот она – свобода. Проваливайте и выживайте.

      Попугаи не шелохнулись. Малой подсел к Большому и прижался взъерошенным боком к братцу.

      Понимаю, я бы тоже не пошел.

      – Дело ваше. – Закрыл окно и вернул клетку на место.

      «Папа – наполняет кормушки и меняет воду». Я вынул из клетки кормушки и поменял содержимое.

      День прошел бестолково и скомканно. Зачем-то перебрал коробки со старыми фотографиями. Планировал выкинуть половину и разложил сотню снимков по кучкам, но потом снова запихнул в пакеты и закинул на антресоль.

      Достал новый стакан и влил в себя тысячи литров сладкого чая. Хорошо, что в закромах обнаружилась