Просто люби жизнь. Софи Кинселла

затем Честер больше не мог сдерживать свое пульсирующее желание.

      Он сорвал с Клары корсаж и застонал, как… – я запинаюсь – …Heleioporus eyrei[27].

      – Что? – сразу же говорит Метафора, вскидывая руку.

      – Это лягушка, – защищаюсь я. – Стонущая.

      – Продолжайте, Ария, – тихо говорит Фарида. – Давайте пока оставим все вопросы и комментарии.

      Он снял бриджи, и она познала его мужественность.

      Я внутренне морщусь, потому что не в восторге от «мужественности», но что еще я могла написать? Я переворачиваю страницу и чувствую, что попадаю в свою стихию.

      Он был изобретателен. Он был вдумчив. Они занимались сексом всю ночь. Когда светила луна, они сидели на широком каменном подоконнике, пили вино и грызли гриссини[28], чувствуя, как их голод друг к другу снова нарастает; зная, что он будет утолен. Они были практически незнакомы. Так мало знали друг о друге. Но их связь была такой реальной. Позже, когда он спал, она смотрела на его открытое, честное лицо. Густые темные волосы. Мощное, мускулистое тело. Она была очарована. Мучима как тем, что она знала о нем, так и тем, чего не знала. Он казался ей чудесной новой страной, ожидающей, чтобы ее открыли.

      Я останавливаюсь, и раздаются аплодисменты.

      – Молодец, – говорит Фарида, ободряюще улыбаясь мне. – Писать о таких интимных моментах нелегко… Да, Метафора? У вас есть еще вопросы?

      – Всего несколько. – Метафора бросает на меня ехидный взгляд. – Гриссини? В викторианской Англии?

      О. Упс. Я представляла Голландца и себя прошлой ночью. Надо было написать «леденцы».

      – Просто небольшая оплошность, – легко говорю я. – Если это все…

      – Нет, еще не все, – говорит Метафора. – Я думала, Клара и Честер выросли вместе в деревне. Как они вдруг оказались незнакомы?

      – Я тоже задавалась этим вопросом, – вмешивается Писец.

      – У меня тоже есть вопрос, – мягко вставляет Остин. – Я думала, Честер – светловолосый и стройный? Но теперь он вдруг стал смуглым и мускулистым?

      Метафора многозначительно смотрит на Голландца, затем поднимает брови, глядя на Остин. Она догадалась? Я откидываю волосы, испытывая некоторую тревогу. Как я могла забыть, что Честер – блондин?

      – Это… работа в процессе, – говорю я, избегая смотреть всем в глаза. – В любом случае давайте послушаем кого-нибудь еще.

      Я складываю свои распечатки, прежде чем кто-нибудь еще сможет меня поймать.

      – Очень хорошо, Ария, – быстро добавляет Остин. – Очень… ну, вы понимаете. Реалистично.

      – Спасибо, – улыбаюсь я ей, а Фарида говорит:

      – Кто еще хочет прочитать нам свою работу?

      Голландец сразу же поднимает руку, и все смотрят на него.

      – Голландец! – Фарида, похоже, тоже удивлена.

      – Я знаю. – Он смущенно усмехается. – Последний человек, которого вы ожидали услышать. Но сегодня на меня снизошло вдохновение. – Он поднимает исписанную от руки страницу, и Писец, которая сидит рядом с ним, восклицает: «Вау!»

      – У

27

Heleioporus eyrei – стонущая норница, вид земноводных (лат.).

28

Гриссини – традиционные итальянские хлебные палочки.