Бастард ее величества. Нинель Мягкова

так, будто я одна из его подчиненных, причём особо нерадивая. – Портниха приедет завтра, с помощницами, ювелиром и сапожником. Они обслуживают наш род уже много лет, проверены вдоль и поперёк, но на всякий случай я останусь дома и прослежу.

      Я вытаращилась на Ладинье.

      Ничего себе преданность делу – он готов поучаствовать в женском шоппинге!

      Мастер не шутил. После завтрака он убежал обратно на работу, ссылаясь на необходимость проследить за допросом трактирщика и узнать результаты вскрытия тел нападавших. Услышав про последнее, я не удержала облегченной улыбки, чем очень удивила Ладинье.

      Объяснялось мое счастье просто: раз умерших вскрывают, значит, медицина хотя бы развивается. Уже радует.

      До обеда я пытала Парсона занятиями каллиграфией. Дворецкий был ожидаемо не в восторге от свалившейся на него задачи, но, к чести его, отлынивать и не подумал. С непроницаемым выражением лица проводил меня в библиотеку, поскольку кабинет на все здание только один, принадлежит хозяину и потому неприкосновенен. Впрочем, в библиотеке тоже имелись столы и писчие принадлежности, а еще много-много книг. У меня аж глаза разбежались. Расставлены они были не только скрупулезно по алфавиту, но и секциями по веку издания. Так что огромные фолианты в кожаных и металлических переплетах, дорогие даже на вид, стояли отдельно, под стеклом в шкафах вдоль стен, создавая дополнительный антураж. Интересны они были бы разве что антикварам, но Парсон на всякий случай внимательно следил, чтобы я не совалась к древностям.

      Пф, больно надо!

      Куда сильнее меня интересовали современные издания на хорошей, светлой и прочной бумаге, желательно на тему женских прав и свобод.

      Мне была выдана тетрадка, в которой на каждой странице дворецкий вывел по букве, заглавной и строчной, и велел тренироваться. Ручка была перьевой, – я такой в свое время рисовала – так что проблем с инструментом не было. Загогулины ложились плавно и ровно – Парсон даже изволил несколько раз, забывшись, одобрительно кивнуть, впрочем, быстро опомнился и снова поджал рот куриной гузкой. Каждую букву на новой странице он мне озвучивал, и я послушно их бубнила, заполняя листы. Получилась своего рода медитация, и к концу пятой страницы я начала клевать носом. Все же ночь моя прошла достаточно бурно, а сейчас организм поверил наконец, что его не будут прямо вот сию минуту похищать, и расслабился, требуя отдыха.

      Парсон на каждый мой зевок красноречиво закатывал глаза и ворчал что-то о воспитании и манерах, которыми, по счастью, заниматься предстоит не ему. Наконец, когда я чуть не приложилась лбом об стол, он сдался и лично отконвоировал меня в комнату, сдав на руки Малви. Та помогла мне раздеться, я упала на кровать и моментально провалилась в глубокий сон без сновидений.

      Кажется, меня пытались разбудить: сначала – на обед, потом – на ужин. И, кажется, я их посылала, да так, что бедняжка Малви начинала заикаться. Не помню толком.

      Проснулась я свежей, отдохнувшей, полной сил и желания навалять моим похитителям лично. Точнее, заказчикам похищения,