Я не ОНА. Лидия Сергеевна Андрианова

мне нелегко даются эти слова, как и нелегко решиться на задуманное, но от этого зависит моя жизнь.

      – К чему ты клонишь?

      – У меня с рождения есть родимое пятно и шрам от аппендицита, который мне удалили в семь лет.

      Пару секунд незнакомец молчит. Потом встает из-за стола и подходит ко мне.

      – Показывай, – требовательно говорит он.

      Дрожащими руками задираю кофту и немного приспускаю джинсы. Мужчина медленно скользит взглядом по моему телу и, замерев на шраме, рассматривает его. Затем протягивает руку и прикасается кончиками пальцев, а меня словно током бьет от его прикосновения. Хочется отскочить, но я продолжаю стоять на месте. Давая мужчине убедиться, что шрам настоящий.

      – Где родимое пятно?

      – На… на бедре, – выдавливаю из себя.

      – Покажи.

      Справиться с джинсами сложнее. Мне требуется время, чтобы расстегнуть пуговицу. Стараясь себя успокоить тем, что если на пляже не стесняюсь в купальнике ходить, то и тут не стоит, спускаю джинсы и показываю родимое пятно на бедре рядом с бельем. Небольшое, но оно есть. А у Миланы нет. Помню, я специально как-то пыталась на ее фотках в Инстаграмме рассмотреть, есть ли подобное пятно. Не нашла.

      – Как зовут вашу мать? – закончив рассматривать родимое пятно, спрашивает мужчина.

      Быстро натягиваю штаны и отвечаю:

      – Светлана Викторовна Дэвис.

      Незнакомец возвращается к столу, берет телефон и набирает номер.

      – Собери мне всю информацию на Каримову Мию Вячеславовну, – коротко говорит он и отключается. – Пока я не проверю информацию и не убежусь в правдивости твоих слов, посидишь здесь.

      – Только не в подвале, – быстро вставляю я. – Там темно и холодно.

      – Ты будешь ждать здесь. И лучше, чтобы твоя история подтвердилась. Сядь на диван и сиди тихо, – бросает он и теряет ко мне интерес.

      Незнакомец полностью сосредоточился на своем ноутбуке. Он уже минут двадцать что-то там печатает и читает, периодически хмуря брови. Мне же остается только молча наблюдать за ним и украдкой рассматривать.

      Любовник сестры хорош собой. Широкоплечий, с хорошо развитой мускулатурой, которая заметна даже через рубашку. Больше всего мне понравились его серые глаза, обрамленные густыми длинными ресницами. Вот на кой такие мужику?! Природа та еще шутница!

      У сестры отменный вкус на мужчин. Она всегда умела выбирать лучшее, этого у нее не отнять. А если лучшее не выбирало ее, она делала все, чтобы оно не досталось другим.

      Я соврала, сказав, что не общалась с сестрой с самого развода родителей. Это не так. Мы общались, даже летали друг к другу в гости. Не сказать, что мы были очень близки, но и чужими нас назвать нельзя было.

      Наше общение закончилось пять лет назад. Именно тогда я прервала все связи с ней и матерью. До того момента я еще питала иллюзии, что они меня любят, что я нужна им. Но после последней поездки в Штаты осознала, что у меня есть только отец. Туда я уезжала, имея мать, сестру и жениха, а вернулась с разбитым сердцем и противным чувством предательства, которое еще долгое время поедало