Сериал с открытым финалом. Участь человечности в зеркале кинематографа. Юрий Богомолов

забеременела, что привело в немалое изумление товарищей по борьбе.

      «Вот тебе и Вавилова, – думал командир, – вроде и не баба, с маузером ходит, в кожаных брюках, батальон сколько раз в атаку водила, и даже голос у нее не бабий, а выходит, природа свое берет». (Там же.)

      Природа свое взяла. А потом Гражданская война отобрала свое.

      По всему видно, что Клавдия Вавилова – это такая версия взрослой, заматеревшей Марютки.

      Случай щедро одарил обеих воительниц: одну – Любовью, первой и последней, другую – ребенком без любви.

      Рассказ Гроссмана на пяти страницах прост, если иметь в виду одну фабулу. Сюжет богат подробностями и жанровыми картинками. Ну, вот такой, например.

      «Слепой нищий, с белой бородой волшебника, молитвенно и трагично плакал, протягивая руки, но его страшное горе никого не трогало – все равнодушно проходили мимо. Баба, оторвав от венка самую маленькую луковку, бросила ее в жестяную мисочку старика. Тот ощупал луковку и, перестав молиться, сердито сказал: „Щоб тоби диты так на старость давалы“, – и снова протяжно запел древнюю, как еврейский народ, молитву». (Там же.)

      Или описание базара на Ятках. Или монолог Бэйлы о том, как растить детишек, какой это труд, какое это счастье… Рожать детей не так просто, как война.

      Сама же история про то, какой сложный мир – Мирная жизнь. И как нелегко бывшей женщине стать снова женщиной. Она нечаянно сошлась с молчаливым мужчиной, который в очередной атаке был подстрелен.

      «И его словно не стало: пустая шинель всплеснула руками и, упав, свесилась над ручьем.

      Она промчалась над ним на пьяном жеребчике, и за ней повалил, точно толкая ее, батальон.

      После этого осталось оно. Оно было во всем виновато. И вот Вавилова лежала побежденная, а оно победно брыкало копытцами, жило в ней». (Там же.)

      Такая неприятность случилась с комиссаром Вавиловой. Уж как она старалась извести это «оно»…

      Теперь оно ею командует. При родовых схватках Вавилова исторгала такие крепкие матерные слова, что Магазаник пришел в изумление, поскольку его Бэйла, когда рожала, только и могла кричать: «Мама, мамочки».

      Родив, Клавдия заплакала. Солдат революции стал человеком женского рода. Жизнь победила войну в отдельно взятом человеке. В городе Бердичеве война продолжилась. Ее последствия осветило солнце.

      «А солнце стояло в безоблачном небе и, точно распростертого мертвеца, радостно освещало город.

      Весь город лежал в подвалах, погребах, охал и стонал от страха, закрывал глаза, сдерживал в беспамятстве дыхание». (Там же.)

      Мимо дома Магазаников, где жизнь победила войну, шел отряд курсантов на бой кровавый, святой и правый. Курсанты пели: «Пусть красное знамя собой означает идею рабочего люда». Революционная песня, словно волшебная дудочка Крысолова, сделала привычное дело.

      Только ее и видели Магазаники – бегущую за отрядом, на ходу закладывающую обойму