Тень за кадром. Евгений Новицкий

директор. – И все-таки, голубчик, повременили бы вы с «Носом»… По крайней мере, до той поры, пока не выйдут «Вий» и «Анекдот» этот самый… Поглядим заодно, так ли советский зритель жаждет видеть подобное кино…

      – «Нос» я сниму еще раньше, – заверил Роман. – У меня все готово.

      – Да, сценарий, вижу, готов, – директор поднял и опустил на стол папку. – И не сомневаюсь, что сценарий хороший…

      – Не сомневайтесь. Но у меня готово и все остальное. Съемочная группа. Декорации будут построены в один миг – я уже обсуждал это со своим художником…

      – Что-то вы как-то слишком торопитесь, – растерянно отозвался Сурин.

      – Я был уверен, что вы мне не откажете…

      – И все-таки вы поторопились. Вы бы сначала зашли ко мне, а уж потом…

      – Поймите, я полагал, что юбилей Гоголя, к которому я планирую закончить картину, сам по себе снимает все вопросы.

      – А у Гоголя юбилей? – осекся директор.

      – Да, осенью, – не моргнув глазом, солгал Роман. – Сто пятьдесят лет.

      – Вот, значит, как, – хмыкнул Сурин. – Ну что ж, надо подумать…

      – Чего же думать? – негромко возразил Роман. – Пора действовать. Иначе к юбилею не успеем.

      Директор усмехнулся:

      – Вы что же, Роман Родионыч, хотите выпустить свой «Нос» именно в день гоголевского стопятидесятилетия?

      – Да.

      – А когда оно?

      – Двадцать пятого сентября, – вновь солгал Роман. Он был вынужден пойти на этот риск, предпочитая не задумываться о том, что будет, когда его разоблачат.

      – Ну что вы, голубчик! – покачал головой Сурин. – Об этом нечего и думать. Как же вы все успеете?..

      – Успею. Я все просчитал. Фильм готов – осталось только снять его.

      – Даже если вы снимете его… не знаю, к концу лета…

      – Раньше, – перебил Роман.

      – Пусть даже раньше, – кивнул директор. – Но вы же знаете: пока его напечатают, пока то да се…

      – Придется поторопиться. Уж ради юбилея Гоголя можно сделать такое исключение.

      – Не знаю, не знаю, – все еще сомневался Сурин. – Вот что, зайдите-ка через неделю…

      – Если будем откладывать, тогда точно не успею. – Тон Романа стал вконец безапелляционным, и это уже откровенно не понравилось директору.

      – Воля ваша, – отрезал он, – но прямо сейчас я не могу дать «добро». Я не привык решать с кондачка…

      Поняв, что дальнейшие уговоры бессмысленны, Роман встал и молча вышел из кабинета.

* * *

      Ждать еще неделю Роман вовсе не собирался. Вместо этого он отправился прямиком к Романову, министру кинематографии.

      Как ни удивительно, Романов Романа принял. Видно, тоже был наслышан о его беде.

      – Здравствуйте, здравствуйте, – почти приветливо сказал министр, когда Роман вошел к нему. – Товарищ Воронов, стало быть… Роман?

      – Родионович, – подсказал Роман.

      – Вот как, – хмыкнул Романов. – Прямо что-то такое из Достоевского… Вы, кажется, что-то по нему ставили?

      – Не совсем, – покачал головой Роман. – В данный момент меня больше