Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6. Коллектив авторов

действий полицейских и розыска, показавших себя хозяевами положения. Особенно следует отметить действия урядника Грачева – зная, что у задерживаемого есть оружие, тот смело пошел на его задержание. «Под колпаком» розыска оказался и весь уезд – лишь по слабой ниточке-оговорке полиции удалось раскрыть жестокое и тщательно подготовленное преступление, в котором было задействовано 6 человек.

      Многие примеры успешных и уверенных действий сотрудников полиции в канун Революции 1905–1907 гг. широко известны. Поэтому мы остановимся на периоде принципиальной трансформации жандармского поведения в условиях резкого роста революционной активности в российском обществе начала ХХ в.

Профессионально-умеренный психотип (1904–1917 гг.)

      Действия Департамента полиции все более наращивались. Но изменения в сознании стали происходить в рядах многих защитников романовского трона.

      Показательно, что деятельность провинциальных унтер-офицеров в уездах в 1880-е – 1890-е гг. носит спокойный характер. Так, данковский жандарм М. Алешин практически в каждом рапорте использует формулировку «поднадзорные тихи». Подобным образом ему вторит и скопинский унтер-офицер Рязанского губернского жандармского управления (ГЖУ) А. Арганов[22].

      Но уже с конца 1890-х гг. служба провинциальных унтер-офицеров становится более напряженной. Показательно, что даже в 1902–1903 гг. полицейский, не говоря о жандармском унтер-офицере, мог задержать любого, невзирая на сословную принадлежность и чин. Сопутствующие документы оформлялись задним числом и часто проходили как подозрения в перевозке нелегальной литературы. Подобная вольность завершается уже в 1904 г., а в годы Первой русской революции местные жандармы остерегались действовать в одиночку и уже не могли просто так даже задержать подозреваемого.

      Сила общественного протеста была такова, что 11 января 1905 г., всего лишь через два дня после Кровавого воскресенья, тамбовский губернатор и начальник полиции получили секретный имперский циркуляр МВД, которым предписывалось «обратить особое внимание на настроения рабочих в заведуемой вами местности и принять, в случае недовольства, решительные меры по предупреждению беспорядков». Также предписывалось организовать негласный надзор «всеми возможными средствами» за подозрительными личностями[23].

      Но никакие жесткие полицейские меры не могли остановить вал революционного движения. Начало XX в. в России характеризуется беспрецедентной в истории чередой террористических актов. Так, в течение года, начиная с октября 1905 г., в Российской империи было убито и ранено 3611 государственных чиновников. К концу 1907 г. это число увеличилось почти до 4500 человек. По официальной статистике, с января 1908 г. по середину мая 1910 г. произошло еще 19957 террористических актов и экспроприаций, в результате которых было убито 732 госчиновника и 3051 частное лица, при этом 1022 госчиновника и 2829 частных лиц были ранены[24].

      Частных примеров фактической

22

Там же. Ф. 187. Оп. 2. Д. 4. Л. 1–10.

23

Там же. Ф. 5. Оп. 1. Д. 19. Л. 61.

24

Гейфман А. Революционный террор в России, 1894–1917. М.: Крон-Пресс, 1997. С. 32.