Александр Алехин. Судьба чемпиона. Александр Котов

не ново под луной, – протянул Тартаковер. – Искусство состоит в том, чтобы по-новому пересказать старое. Мы и тебя считаем апостолом ультрамодернизма.

      – Нет уж, избавьте! Мы как-нибудь по-старому. Кстати, как старички? Я еще ничего не знаю.

      – Что сказать?! Тарраш со всеми воюет, хотя уже меньше. Рубинштейн стал иным. Видно, подорвала его война, играть стал значительно слабее.

      – С Капабланкой бороться не собирается?

      – Ему теперь не до этого! Хотя старый ореол Акибы еще сказывается: многие до сих пор считают его претендентом на мировое первенство.

      – А что Ласкер? Расстроен?

      – Еще бы не расстроиться: проиграл четыре – ноль. Старик закрылся в Берлине, нигде не хочет играть.

      – Говорят, они поссорились с Капабланкой?

      – Ласкер обиделся на письмо, написанное Капой перед матчем. Кто прав – трудно разобраться! – развел руками Тартаковер.

      Некоторое время царило молчание. Видимо, гроссмейстеры вспоминали все известные им подробности борьбы за шахматный трон.

      – И почему это шахматисты, народ, в общем-то, мирный, дружный, начинают ссориться, когда дело доходит до борьбы за мировое первенство? – произнес Алехин.

      – Слава, – с улыбкой отвечал ему Тартаковер. – Пусть только в шахматах, но все же слава. Сильнейший шахматист планеты! Ты собираешься посылать вызов Капабланке?

      – А ты?

      – Я что! Просто сильный игрок, знающий, что играю слабо.

      – Скромничаешь! Я бы послал вызов, но где взять денег? – задумчиво произнес Алехин.

      Тартаковеру давно было известно честолюбие русского чемпиона и его мечты о шахматной короне. Сам он, действительно, давно уже решил для себя, что чемпионом мира не будет, и ему легче, чем другим, было рассуждать на тему о шахматном господстве.

      – Денег, – протянул Тартаковер. – А в Москве не дадут?

      – Что ты? Разве там до этого!

      – Тогда женись на миллионерше, – пошутил Тартаковер. – Вези ее обратно в Москву. Ты ведь здесь в командировке. – Тартаковер показал на боковой карман пиджака Алехина, куда тот спрятал советский паспорт. – Обратно поедешь?

      – Посмотрим, – уклонился от ответа Алехин. – Пока я собираюсь как можно больше играть в шахматы. Во всех турнирах, так же, как и ты.

      – Мне кажется, у тебя есть все основания вызвать Капабланку, – уже серьезно вернулся к главной теме шахматистов Тартаковер. – А кто еще?

      – А деньги? Кто даст? Нужно найти богатых меценатов, а меня на Западе еще мало знают.

      – Возьми десять первых призов в турнирах – сразу узнают, – предложил Тартаковер. – Появятся и меценаты и деньги.

      – Спасибо за совет, – поблагодарил Алехин. – Ты смотрел последние партии Капабланки? Здорово играет?

      – Неподражаемо! Шахматная машина. Ни одной ошибки! Ласкер ничего не смог с ним поделать. Причина проигрыша Ласкером матча – не только гаванская жара.

      – А ты не думаешь, что эти восторги несколько преувеличенны? – высказал сомнение Алехин.

      – А ты хоть раз выиграл у Капабланки? Нет.