Работы. Мемуар. Александр Феликсович Борун

(отступление)

      Кстати, заодно напишу о некоторых своих впечатлениях о начальстве вообще. В теории власть развращает. Как я наблюдал на практике, действительно, чем меньше начальственный уровень человека, тем больше он похож на человека. С руководителем группы мы были на «ты» (он сам предложил), и хотя он мной руководил, это было, скорее, потому, что у него было гораздо больше опыта, чем потому, что его назначили руководить. В лаборатории мы делали всё вместе, при разборке-починке-сборке прибора при его руководстве, но ещё он вёз всякие внешние контакты. Скажем, ходил заказывать отжиг медных прокладок в водороде. Или изготовление держателей образцов по аналогии с имеющимися. Видимо, ему было проще это сделать, чем перекладывать на меня, что потребовало бы объяснений, где это, кто там работает, налаживать контакты… С начальником лаборатории мы были на «вы» и по имени-отчеству, да и вообще редко общались. В основном, он общался с Якоревым, этого ведь для определения задач группы достаточно. Начальника отдела я не видел вообще44. Начальника ОКБ видел раза два, при приёме на работу и ещё как-то, не помню, по какому поводу. А! Как же, по поводу попытки армии меня призвать на действительную службу, вот. Директора завода не видел. Как-то мне его пытались показать на демонстрации, но вокруг него было несколько человек в аналогичных костюмах, шляпах и при галстуках, так что я не понял, кто из них он. Мне кажется, показывавший и сам был не очень уверен, что определил правильно… Как я понял, дистанция между начальниками увеличивалась. Не только я не мог быть на «ты» с Филипченко, но и Якорев тоже. А Филипченко не мог по-дружески пообщаться с начальником отдела. Дистанция между начальником ОКБ и директором завода была гигантской, первый вообще мог обратиться ко второму не по любому вопросу, а по какому-то определённому кругу вопросов. Например, по вопросу призыва в армию, возможно, мог. А может, нет. В связи с призывом я познакомился с парторгом завода – это был самый большой начальник, который соизволил со мной, так сказать, поговорить. Если не считать того, что он не слушал, что я говорил. Общение было практически односторонним.

      Армия

      С армией дело обстояло так. В СГУ была военная кафедра. При выпуске студенты становились лейтенантами запаса. Или младшими лейтенантами запаса, кто получал совсем уж плохие оценки. Единицы – старшими, и вот это уже, такое впечатление, не в зависимости от успехов в изучении военных дисциплин, а случайно или по блату45. Солдатами никого в армию не забирали. Однако могли забрать офицерами. К счастью, большого дефицита офицеров, видимо, не было, их готовили военные училища, желающие находились, но… Перед распределением в аудиторию, где была наша группа, пришли военные и потребовали «добровольно» двух-трёх человек. «Добровольно», но пока кто-то не вызовется, не отпустят. Поскольку никто не вызывался, стали вызывать по фамилиям и спрашивать, на каком-таком основании имярек не хочет выполнять свой долг перед Родиной.

44

Витя пишет: «Если это был тот же Решетаров, начальник отдела полупроводников, то он владелец кабинета, видеть подчиненных избегал. Я его видел два раза: при приеме на дипломную практику и еще раз в коридоре, где он остановил меня и смущенно попросил в долг 10 рублей. Потом мне рассказали, что ему как алкоголику денег на руки не дают, и что я плохо сделал, что дал». Но я думаю, это не он. Исследовательская лаборатория почему-то относилась не к отделу, где разрабатывались самые новые типы индикаторов, полупроводниковых, а к более старому, продолжавшему тему катодолюминесцентных.

45

Хотя смысла никакого не вижу – в запасе какая разница? Кстати, после переезда в Москву здешний военкомат упорно не присылал в Саратов извещения. что я встал на учёт, и оттуда слали – примерно раз в год – грозные повестки с требованием встать на воинский учёт по новому месту жительства. Сперва я пробовал отвечать, что я давно встал – собственно, меня бы не прописали по новому месту жительства без постановки на военный учёт. И спрашивать нужно не с меня, а с московского военкомата. Но раз на третий понял, что мои ответы или вообще не читают, или не обращают внимания. Присылаемые повестки абсолютно не менялись. Потом, впрочем, прекратились. То ли получили всё-таки извещение или как там оно у них называется, или махнули рукой. Так вот. Все эти повестки были почему-то надписаны со сдвигом на одну графу, отчего читались как направленные Боруну запаса Александру Феликсовичу. Я так понимаю, звание Борун запаса должно котироваться выше, чем, скажем, генералиссимус запаса, потому что тех в истории было два или три.