Стихи и проза принятые из высших духовных сфер. «Полынь». Мэм Икс

выбежали на крыльцо. Но было поздно. Со стороны поля, из-за холма, показалась колонна танков. А из ближайшего молодого лесочка, подпрыгивая на кочках, врассыпную черной саранчой наступали мотоциклисты. По дороге к деревне приближалась колонна грузовиков. Деревня была окружена со всех сторон. Все жители были на улице: кто у подводы, кто уже на дороге, кто еще на крыльце. Но бежать было некуда…

      Люди застыли в ужасе. Не прошло и нескольких минут, как гусеницы и колеса лязгали и повизгивали на деревенской небольшой площади у дома Яхонсонов. Там стоял огромный высокий амбар, построенный несколько лет назад всей деревней для общего пользования, с редкими, узкими окнами, как амбразуры. В амбаре обычно хранили излишки сена, и даже продавали в город на общие деревенские нужды, такие, как строительство насыпной дороги. С прошлого года сена оставалось немного, и амбар был практически пустым. Нового еще не запасли.

      А из грузовых машин сыпались, словно горох, пружиня и играя мышцами, солдаты в элегантно отутюженной черной форме. Лица их были сосредоточенны и готовы к исполнению любого приказа.

      И вот все жители послушно, по очереди, под ритмичную команду воинственной речи заходят в амбар. Перед входом у всех отбирают пожитки. Все, как под всеобщим гипнозом, не очень-то понимают, что происходит. Места всем хватает. Вдруг заплакал младенец. Их в деревне трое. Это был кроха Янек из семьи Леванских. Его плач подхватили другие груднички. Это вывело всех из состояния ошалелости.

      – Мы что, так и будем, как овцы, стоять? – закричал Георгий. – Нас же сжечь хотят заживо! Может быть, есть выход?

      Все бросились к амбразурам окон.

      – Есть выход! – дернул отца за штанину Давид. – Мы с ребятами в войнушку играли, подкоп вырыли. И он побежал к заднему углу амбара, откинул сено. И недолго думая, нырнул в лаз.

      Тут же раздалась автоматная очередь. Из окон амбара ободряюще кричали односельчане:

      – Зигзагами, зигзагами, давай, малыш, давай! Очередь прошлась по окнам, разбивая стекла, но ничего даже не поранило. Это дало время Давиду.

      Ему удалось отбежать довольно приличное расстояние, прежде чем он упал как подкошенный.

      Еще несколько мальчишек юрко и привычно нырнули в лаз. И снова автоматная очередь. Им так далеко не удалось отбежать. Несколько солдат уже тащили огромный камень и завалили лаз. Запахло каким-то горючим топливом. Густой дым, медленно клубясь, заполнял амбар – и поднимался к высокой крыше.

      – Я не хочу, чтобы мои дети задохнулись и заживо сгорели! – мать пристально смотрела в глаза отцу.

      Закашлялась и заплакала Эммочка.

      – Ноах, возьми, – мать подала мужу нож.

      Отец бессильно стоял, не в силах шевельнуться.

      – Не могу, Рахиль, прости, не могу, – он заплакал.

      Мать встала на колени, осторожно положила дочь на сено, поцеловала. Отец встал рядом, еще не совсем понимая, что она собирается сделать.

      – Не забудь про Эммочку и Леву, – произнесла она и силой ударила себя по шее, вскрывая артерии.

      Кровь