Пушкин в Михайловском. Семен Гейченко

труба, загудела шарманка, ахнули мортирки, и Павел Исаакович исчез, как огонь из огнива.

      Из людских изб стали сбегаться к крыльцу господского дома люди.

      Сергей Львович словно обронзовел заживо. Медленно подняв руку к небу и указывая на солнце, воскликнул:

      – Свершилось! Яко видеста очи мои. Услышал Господь молитвы мои! – И стал медленно по ступенькам спускаться с лестницы.

      Спустившись на землю, он оглядел всех толпившихся у крыльца и крикнул:

      – Эй, люди! Где Михайла? Гришку сюда, Прошку, Архипа, Василису… Где Габриэль? Que diabie![5] Лошадей! О мой сын, о Александр!.. Слушайте мое приказание: Гаврюшке – бежать на Поклонную гору и во все глаза глядеть на дорогу, а заметив путников, лететь стрелой ко мне для доношения. Архипу – запрячь лошадей и гнать в Опочку. Михею – зажечь лампады в часовне и зарядить пушку!

      Помедлив, Сергей Львович повернулся к дому и, шествуя вверх по лестнице, простирая руки, словно библейский старец, встречающий блудного сына, продолжал:

      – Слуги и рабы господина вашего! Велите заколоть лучшего агнца, приготовьте плоды, вина и брашна! Готовьте столы! Мой блудный сын грядет в отчий дом!

      Заметив в толпе старую няньку, он указал на нее пальцем и крикнул:

      – А ты, мать, отправляйся на Воронич и скажи отцу Лариону, чтобы приготовился к молебствию!

      Обернувшись к Надежде Осиповне и детям, Сергей Львович воскликнул:

      – Жена моя, дети! Возрадуемся и возвеселимся! Пробил час радости и веселья. Свершилось! «Начальнику хора. На струнных орудьях. Псалом Давида. Твердо уповал я на Господа, и Он приклонился ко мне и услышал вопль мой. Аминь!..»

      Возгласив псалом, Сергей Львович театрально раскланялся и вошел в дом, как за кулисы сцены…

* * *

      Блудный сын прибыл домой лишь к ночи, когда родители, изрядно притомившись за целый день ожидания, изволили почивать. Не спала лишь нянька Арина Родионовна, ночной сторож – глухой дед Василий, братец Левушка да старый пес Руслан.

      Салюта не было, и вообще торжественная встреча не состоялась. Коляска подъехала к крыльцу. Пушкин соскочил на землю и сказал:

      – Ну вот и приехали.

      Увидев встречающих, он весело крикнул:

      – Здравствуй, брат Лев, здравствуй, нянюшка, здорово, дед! Здравствуйте, люди добрые, вот и я!

      Сторож подошел к чугунной доске, подвешенной возле людской, и ударил полночь.

      Пушкин устраивает свой кабинет

      По дому можно судить о его хозяине, и часто, взглянув на человека, можно представить себе его дом. Но иногда бывает, что дом и его хозяин по природе своей и по внешнему виду являются полной противоположностью друг другу, и невесело выглядят тогда и дом, и его обитатели. На всем лежит печать какого-то беспокойства и неустроенности. Но бывает и так, что человек настолько сроднится со своим жильем, что подчас и понять трудно, где кончается обиталище и начинаются обитатели.

      Восстанавливая Михайловский дом, я много думал о жилище

5

Какого черта! (фр.)