Орден равновесия. Максим Анатольевич Макаренков

уже не обращала внимания на то, что старец нараспев читает какие-то незнакомые слова и чертит на иссохшем лбу мертвеца знаки, которых никто не видел уже много сотен тысяч лет. Не видела, как смуглый великан, не прекращая сильных равномерных движений, поднял, положенные стариком в ногах мертвеца, длинные ножи. Илга чувствовала только нарастающий жар в низу живота. Мужчина коротко застонал и Илга ощутила, как удовольствие становится нестерпимым и взрывается невероятным фонтаном. Она выгнулась и закричала.

      В этот момент мужчина и вонзил в нее клинки. Клинки пробили тело насквозь и вышли из груди девушки, едва не коснувшись мертвеца на каменной плите. Сначала медленно, по капле, а потом все быстрее, закапала кровь на иссохшее безжизненное тело. Обнаженный мужчина соскочил с постамента, ставшего кровавым алтарем, и преклонил колени. Старец же, стоя в изголовье плиты, продолжал шептать слова древнего языка, на котором говорили существа, ушедшие в иные миры задолго до появления человека.

      Тело, лежавшее на алтаре едва заметно, но неостановимо менялось. Становилось упругой сморщенная кожа, землистый цвет сменялся мраморно-белым. Пакля бесцветных волос превратилась в гриву цвета свежевыпавшего снега.

      Наконец покойник открыл глаза, черные, как самая безлунная ночь в царстве Смерти. Два колодца иномирной темноты, два провала на белом, как полярные снега, лице.

      Мертвец сел, медленно осмотрелся. Смуглый великан подполз к нему на коленях и с готовностью подставил шею. Белокожее существо улыбнулось и вонзило в шею тонкие, острые, словно иглы, клыки. Белоголовый с хлюпаньем всасывал горячую кровь.

      Насытившись, существо отбросило обмякшее тело, напоминавшее сейчас перекрученную тряпичную куклу, посмотрело на старца.

      И тихо, мелодично рассмеялось. Оно смеялось так искренне и весело, что жрец почувствовал, как и у него внутри поднимаются пузырьки радостного детского, совершенно безумного смеха. Смех твари заполнял мир, заставлял дрожать самые отдалённые уголки пространства. Он манил и ужасал.

      Жрец опустился на колени и раскинул руки. Не в силах сдерживать смех, склонил голову и затрясся в приступе хохота.

      Наконец. Наконец произойдёт то, чему он посвятил своё существование. Он умрет здесь и сейчас.

      Исчезнет – и станет причиной исчезновения этого сгнившего, смердящего мира.

      Как же это прекрасно.

      Глава 2: Голоса в зеркалах

      Если что-то и двигалось в славном портовом городе Эрионе неторопливо, так это голубые с золотом носилки наместника и серые с черным – мага Тимора. Высокий сухощавый маг, в отличие от многих своих коллег, предпочитал не свободные одежды из шелков и тонкой шерсти, а короткую куртку и узкие (некоторые считали, что неприлично узкие) штаны из прочной светло-голубой материи, что привозили из-за океана а также белые, тончайшего полотна, рубашки.

      Маг любил действовать на нервы почтенной публике почтенную публику. Но носилками, как и все очень богатые горожане,