Четыре лучшие истории о любви. Сборник. Екатерина Анатольевна Горбунова

заглядывая в глаза. – Вам же тяжело будет, вы болеете.

      – Ну, не смертельно же! – буркнула она. – А то я ни разу под дождь не попадала!

      13

      Асе до смерти надоело валяться в постели. Хоть слабость была такая, что тело казалось бескостным, девушка предпочла сидеть в кухне и хотя бы делать видимость хозяйки квартиры, за чашкой чая, опять же налитой Алексеем. Они тихонько разговаривали о том, о сем. Ничего не значащий разговор двух взрослых людей, как пыталась себя настроить Ася. Она твердо решила, что Малышев, конечно, симпатичный, предупредительный, вежливый. Но глупо надеяться на то, что из всей этой ситуации может получиться что-то серьезное. Скорее, два симпатизирующих друг другу попутчика в одном купе. Общий маршрут между двумя пунктами – и точка. Тем более, Ася в последнее время предпочитала не делать скоропалительных выводов насчет чувств других людей, это чревато.

      – Знаете, – рассказывал Малышев улыбаясь, – все те дни, что я тут ночую, мне снится бабушка. Разговаривает со мной. Угощает пирожками. Она пекла такие маленькие пирожки с капустой и фаршем, на один укус, и почему-то называла их солдатиками.

      Ася кивала и сглатывала слюну. Бабушка Алексея представлялась седой и сухонькой, с такими морщинистыми теплыми руками и светлыми глазами. Хотя, вполне могла оказаться высокой, полной и черноволосой. Не просить же фотографии.

      – Она сначала работала на кафедре в институте, а потом вышла на пенсию и стала брать репетиторов.

      – А что случилось с вашими родителями? – сначала задала вопрос Ася, а потом пожалела.

      – Банально. Возвращались на такси с какой-то вечеринки. Машину занесло. Родителей нет, а водителю хоть бы хны, – Малышев даже не перестал улыбаться. – Я их почти не помню, мне три года всего было, только какие-то обрывки. Хорошо устроено у детей. Какие-то плохие воспоминания могут просто стереть – и все. Или поверить в то, что никогда не происходило.

      Потом он вдруг помрачнел и принялся рассказывать, что вчера совершенно случайно встретил друга, с которым однажды застукал Марину. Сначала хотел пройти мимо. Но в какой-то момент передумал убегать. Поздоровался, понаблюдал, как тот мнется и буквально понятия не имеет, куда себя деть, и напрямую спросил про бывшую жену.

      – И что? – спросила Ася, замечая, что пауза затягивается.

      – Ничего. Они давно не вместе.

      Марину опять ускользнула. Хотя, пожалуй, продолжение Ася знала: дальше был депутат или кто там, а потом еще кто-то, или не был, и это просто фантазии Артура Абдулловича. Но не рассказывать же это Малышеву. Зачем? Наоборот, хотелось сделать так же, как делают детям, проводят рукой по голове, чтобы стереть плохое.

      Алексей опять молчал. Смотрел в сторону. И, наверное, хотел курить. С чего это Ася решила? Сама не понимала. Может быть он вообще не курит. Запаха от одежды нет, и при ней не выходил. Но вот какое-то напряжение в губах невольно считывалось.

      – А хотите «Гусиные лапки»? – предложила не в тему.

      Малышев кивнул.

      – Сейчас, – она сходила за сумкой и, вытряхнув