Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча. Сесил Скотт Форестер

валов.

      «Гарви» и «Мотылек» подползли совсем близко к берегу: Хорнблауэр в подзорную трубу различил суетящиеся на баке крошечные фигурки и понял, что они бросают якорь. Весла судорожно дергались то с одного борта, то с другого, кечи разворачивались, словно насаженные на булавку жуки. Хорнблауэр наблюдал за ними с колотящимся сердцем. Он мог вообразить, как Дункан и Маунд на шканцах отдают приказы гребцам. Кечи занимали позицию, чтобы бросить второй якорь с кормы, – тогда, травя и подтягивая якорные канаты, можно будет бомбардировать берег в пределах большой дуги. Клаузевиц и штабные офицеры в недоумении наблюдали за непонятными маневрами. Кечи бросили кормовые якоря, и крошечные фигурки навалились на шпили; суденышки еле заметно дернулись сперва в одну сторону, потом в другую: капитаны разворачивали их по ориентирам на берегу.

      – На «Гарви» подняли сигнал готовности, – сказал Хорнблауэр, глядя в подзорную трубу.

      Блок над головой пронзительно заскрипел, фал с подтверждающим сигналом пошел вверх. В следующий миг «Гарви» выбросил огромный клуб дыма. С такого расстояния Хорнблауэр не мог видеть летящего снаряда и нервно ждал, обводя подзорной трубой все пространство вблизи батареи, чтобы наверняка не пропустить взрыва. Однако там не происходило ровным счетом ничего. Нехотя он велел Сомерсу поднять черный шар, означавший, что они не видели, где взорвалась бомба. «Гарви» выстрелил снова. На сей раз небольшой вулкан земли и обломков взметнулся сразу за батареей.

      – Перелет, сэр, – сказал Сомерс.

      – Да. Сигнальте «Гарви».

      К этому времени Дункан тоже поднял сигнал готовности. Следующая бомба с «Гарви» поразила самый центр батареи, и сразу же туда попала первая бомба с «Мотылька». Без промедления оба кеча начали систематически бомбардировать батарею. Бомбы падали одна за другой, так что не было мгновения, когда над французской траншеей не стоял бы фонтан из земли и дыма. Она была прямоугольная, без переломов или разделительных стенок, и теперь, когда бомбы падали сверху, там не оставалось укрытия. Первые минуты французы еще поддерживали огонь, затем бросились бежать. Внутренность траншеи походила на разворошенный муравейник. Одна из тринадцатидюймовых бомб угодила в парапет; когда дым рассеялся, виден стал огромный пролом в бруствере и за ним – сброшенная с лафета пушка. Она беспомощно застыла жерлом вверх – радостное зрелище для защитников деревни. И это было только начало. Брешь в парапете возникала одна за другой, вся траншея была изрыта бомбами. Один взрыв оказался заметно сильнее остальных: Хорнблауэр предположил, что взлетел на воздух расходный пороховой погреб – небольшой запас пороха, который держат на батарее и постоянно пополняют из основного погреба в тылу. Русские в деревне воодушевились, и теперь все орудия из-за полуразрушенного вала били по французской траншее. Одно из ядер ударило в торчащую стоймя пушку и сбило ее на землю.

      – Сигнальте: «Прекратить огонь», – распорядился Хорнблауэр.

      Тринадцатидюймовые