Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча. Сесил Скотт Форестер

служили?

      – Сперва на старине «Великолепном» два плавания, сэр, потом одно на «Аретузе», теперь здесь.

      – Я назначу вас исполняющим обязанности плотника, – сказал Хорнблауэр.

      – Благодарствую, сэр, благодарствую.

      Маунд легко мог приписать всю заслугу себе. То, что он так не поступил, делает ему честь. Быстро вознаграждать за хорошую работу полезно и для дисциплины, и для боевого духа команды.

      – Очень хорошо, мистер Маунд. Продолжайте.

      Хорнблауэр вернулся на катер и велел грести к «Мотыльку». Здесь работа продвинулась дальше: песка выбросили столько, что теперь матросам приходилось кидать его через борт на высоте своего плеча. Над водой уже показалась медная обшивка подводной части «Мотылька».

      – Следите за дифферентом, мистер Дункан, – сказал Хорнблауэр. – Судно немного наклонилось влево.

      – Есть, сэр.

      Пришлось довольно долго травить и выбирать канаты, прежде чем «Мотылек» вновь встал на ровный киль.

      – Когда закончим, осадка будет меньше двух футов, сэр! – с жаром сообщил Дункан.

      – Превосходно, – ответил Хорнблауэр.

      Дункан отправил на лихтеры еще матросов, чтобы те перекидывали песок от внутреннего борта к внешнему, облегчая работу тем, кто выбрасывал его за борт.

      – Еще два часа – и мы выбросим весь балласт, сэр. Потом останется только выпилить порты для весел.

      Он глянул на солнце, еще невысоко поднявшееся над горизонтом, и добавил:

      – Будем готовы за полчаса до полудня, сэр.

      – Отправьте плотников вырезать порты сейчас, – сказал Хорнблауэр, – а остальные пусть пока отдохнут и позавтракают. А после они смогут кидать песок в порты, и дело пойдет быстрее.

      – Есть, сэр.

      Теперь Хорнблауэр скорее готов был поверить, что работу закончат к одиннадцати тридцати. Впрочем, даже если она займет на два часа больше, светлого времени, чтоб нанести удар, будет еще вдоволь. Покуда в бортах вырезали порты для весел, он вызвал Дункана и Маунда к себе для последних указаний.

      – Я буду с сигнальщиками в церкви, – закончил Хорнблауэр, – и прослежу, чтобы они действовали четко. Ну что ж, удачи.

      – Спасибо, сэр! – в один голос ответили они. За радостным возбуждением их усталость была почти незаметна.

      Хорнблауэр велел спустить катер и грести к деревне, где узенький дощатый причал избавил его и сигнальщиков от необходимости брести к берегу по мелкой воде. Дибич и Клаузевиц встретили их у пристани и повели к церкви. Проходя мимо земляного вала, опоясывающего деревню со стороны суши, Хорнблауэр поднял глаза и увидел, как русские солдаты – бородатые, голые по пояс из-за жары – заряжают пушки. Офицер переходил от орудия к орудию, наводя каждое на цель.

      – В нашей артиллерии мало хороших канониров, – сказал Клаузевиц.

      Деревня уже заметно пострадала от обстрела: в ветхих домишках зияли провалы. Когда отряд подходил к церкви, срикошетившее ядро ударило в ее стену, выбив сноп осколков, и осталось