Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча. Сесил Скотт Форестер

к нему.

      – Они поднимают желтый карантинный флаг, – внезапно доложил Херст.

      – Очень хорошо. Пожалуйста, капитан Буш, положите корабль в дрейф.

      – Есть, сэр. И если не возражаете, я буду держаться от них на ветре.

      «Несравненная» обстенила марсели и привелась к ветру на расстоянии пистолетного выстрела от торгового корабля. Хорнблауэр поднял рупор:

      – Что за корабль?

      – «Мэгги Джонс» из Лондона. Одиннадцать дней из Мемеля![11]

      Кроме рулевого, у штурвала на полуюте «Мэгги Джонс» было только два человека. Один, в белых парусиновых штанах и синем сюртуке, очевидно, капитан. Это он отвечал в рупор.

      – Из-за чего карантинный флаг?

      – Оспа. Семь больных на борту, двое умерли. Первый случай – неделю назад.

      – Оспа, черт побери! – пробормотал Буш. Ему уже рисовалась ужасная картина оспы на его обожаемом корабле, где в невероятной скученности обитают девятьсот человек.

      – Почему идете без конвоя?

      – В Мемеле не было военных кораблей. Рандеву двадцать четвертого у Лангеланна. Сейчас идем к Бельту.

      – Какие новости? – Хорнблауэр терпеливо выдержал всю предварительную часть разговора, прежде чем задать этот вопрос.

      – Российское эмбарго по-прежнему в силе, но у нас лицензия.

      – Швеция?

      – Бог ее знает, сэр. Некоторые говорят, что она ужесточила эмбарго.

      Из-под палубы «Мэгги Джонс» донесся странный приглушенный вой, едва различимый на «Несравненной».

      – Что там у вас за шум? – спросил Хорнблауэр.

      – Один из больных. Он в горячке, бредит. Говорят, на следующей неделе царь встречается с Бернадотом на конференции где-то в Финляндии.

      – Есть какие-нибудь признаки, что Россия готовится к войне с Францией?

      – В Мемеле я ничего такого не видел.

      Горячечный больной, видимо, буйствовал не на шутку, ибо его крики долетали до Хорнблауэра даже против ветра. Неужто один человек способен производить столько шума? Крики больше походили на приглушенный хор. На Хорнблауэра волной нахлынули подозрения. Человек в белых штанах на полуюте «Мэгги Джонс» отвечал слишком четко, слишком по-военному. Флотский офицер вполне мог обсуждать вероятность грядущей войны так хладнокровно, шкипер торгового судна вложил бы в свои слова больше чувства. И шумит явно не один человек. Капитан вполне мог сообщить о встрече царя с Бернадотом для отвода глаз, чтобы Хорнблауэр не обратил внимания на крики. Что-то не так.

      – Капитан Буш, – сказал Хорнблауэр, – отправьте туда шлюпку с абордажной командой.

      – Сэр! – яростно запротестовал Буш. – Сэр, у них на борту оспа… сэр! Есть, сэр.

      Невысказанные протесты Буша скончались в муках при взгляде на лицо коммодора. Он напомнил себе, что Хорнблауэр не хуже его знает, как опасно занести на корабль оспу. Второй взгляд на коммодора убедил Буша, что решение далось тому нелегко.

      Хорнблауэр вновь поднес к губам рупор.

      – Я отправляю к вам шлюпку, – крикнул он.

      С

11

Мемель – современная Клайпеда.