Хамелеонша. Алена Савченкова

про запас. Вряд ли нам с Людо придётся голодать в ближайшие дни, но всегда лучше иметь что-то под рукой.

      Служанка вернулась, ведя за собой высокую дородную женщину с пёстрым ворохом тряпья в одной руке и корзинкой для рукоделия в другой. Незнакомка оказалась портнихой, а одежда – старыми нарядами леди Йосы, которые предстояло перешить под меня.

      Мои щёки вспыхнули от гнева и унижения. Показаться в королевском замке в обносках потаскухи. Ещё и пахнуть, как потаскуха: от нарядов исходил тяжёлый сладкий аромат. Но выбора не было. Других платьев, кроме того, что на мне, я не имела.

      Портниха подоткнула подол, сунула в рот веер булавок и приступила к делу. Привычные к работе руки уверенно крутили меня, обмеряя. За работой женщина тихонько пела на незнакомом наречье. Наверняка захвачена в одном из набегов, но уже давно – успела хорошо выучить язык.

      Одежду пришлось сильно укорачивать и ушивать в талии и груди. Игла мелькала в смуглых пальцах серебряной искрой. Весь день я провела в комнате, вдали от Людо и остальных, наблюдая из окна приготовления и слушая стук кузнечного молота. Свинари во дворе вымешивали кровь, и над бочкой поднимался пар. Когда колокол прозвенел девятый час[9], во двор въехала повозка, куда начали перетаскивать сундуки леди Йосы. К тому моменту в моём распоряжении было полдюжины нарядов на разные случаи.

      Завершив работу, портниха молча собрала швейные принадлежности, попрощалась, глядя в пол, и удалилась. Уложить вещи в сундук помогла служанка. На сей раз я не отказалась от её услуг, хотя бы потому, что никогда сама этого не делала и понятия не имела, с чего начать. Она устроила наряды так, чтобы они поменьше измялись в пути, оставила только дорожное платье. Сундук понесли вниз, а меня вызвали к леди Катарине.

      Она ждала во вчерашней зале, одна.

      – А где Людо? – повертела головой я.

      – Уже во дворе, с остальными. – Она обошла меня кругом, оглядывая подогнанное по фигуре платье, тронула волосы и снова остановилась напротив.

      – Напоминаю: ни одна живая душа не должна узнать о нашей сделке. Отныне для всех ты леди Лорелея Грасье. Обладаешь чудным голоском, и только.

      Род Грасье… не слишком знатные, из них выходят придворные живописцы, танцоры, певцы, писаки, в общем, слабые, годные лишь для мирного времени люди. Неудивительно, что их дом в упадке.

      – Я не умею петь.

      – Тебе и не придётся. Никто не станет проверять. Вы с братом прогостите в королевском замке самое большее пол-луны, а потом у вас внезапно помрёт бабка или любой родственник на выбор, вынудив спешно отбыть вместе с моими людьми обратно. За время своего краткого пребывания вы не будете ничем выделяться, никому нравиться и ни с кем сближаться, чтобы после отъезда ни единая живая душа не могла припомнить даже примерно ваши черты. И пусть твой брат попридержит норов, вчерашнее не должно повториться. Это ясно?

      Попридержит? Людо?

      Кровь уже оттёрли и присыпали пол свежей травой, но бурый след остался.

      – Да, госпожа.

      – Вот, – она протянула мне бархатный мешочек, – один

9

В переводе с молитвенных часов – три часа дня.