Хамелеонша. Алена Савченкова

и союзникам королевства? Про него все слышали, милорд. У нас дома даже…

      …хранился ковчежец с фрагментом его пятки, пожалованным в качестве особой милости давно умершим потомком Конрада Четырёхпалого нашему давно умершему предку, участвовавшему в том походе в звании генерала. Морхольты всегда были верной опорой трона, а останки святого, как известно, творят чудеса, оберегают и вообще несут благодать.

      Но я вовремя спохватилась, сообразив, что Грасье не была оказана эта милость, и докончила:

      – …кормилица рассказывала эту историю перед сном.

      – Да, но он славен не только своей кончиной, – заметил Тесий, отодвигая мох, как штору, и приглашая войти.

      Я сделала шаг вперёд и замерла как вкопанная.

      Сад на воде…

      В гладкой поверхности отражался опрокинутый мир. В груди похолодело и сжалось. Одно дело ехать в ладье, и совсем другое – ступать по хлипким мосткам. Уверена, все до единого хлипкие, даже вон тот, каменный… Я невольно попятилась.

      – Что с вами? – с беспокойством спросил Тесий.

      – Н-не люблю воду, – выдавила я, не отрывая глаз от застеленного зыбким покрывалом тумана озера, разбитого естественными и искусственными насыпями, иссечённого дорожками и аллеями. Из его чёрных мерцающих глубин ко мне тянулись призраки минувшего. – Мой брат однажды чуть не утонул…

      Никогда не забуду выражение отца в тот миг, когда конюх вбежал в дом с Артуром на руках. Голова брата запрокинута, тонкие руки и ноги безвольно качаются, с одежды струится влага, а на кротком бледном до прозрачности лице застыло умиротворение.

      «Ещё живой»

      «Вытащили из реки»

      И глухой горловой стон отца.

      Мужчины отнесли Артура в родительские покои. Глядя из-за двери на хрупкую фигурку, такую маленькую на огромной кровати, придавленную толстой шкурой покрывала, я испытываю страх за брата и беспокойство, передавшееся мне от взрослых. Все они знают какую-то тайну… Слуги перешёптываются в переходах коридоров, обмениваются странными взглядами.

      Я снова смотрю на Артура. Отец опускается рядом, отводит с его лба волосы, что-то шепчет, гладит, а потом роняет голову на скрещённые руки.

      Тем же вечером Людо стоит перед ним, кашляющий и почти такой же бледный, как Артур, но в глазах – дерзкий вызов.

      – Я знаю, это ты.

      Брат дёргает плечом и равнодушно смотрит в сторону.

      – Артур почти не умеет плавать, сам бы он ни за что не полез на середину реки, зная, какое там течение. Его кто-то выманил.

      Людо внимательно рассматривает мозоли от меча, пробует ногтем корки. Сейчас на свете нет ничего важнее этих мозолей.

      – Зачем? – зловеще тихо спрашивает отец, поднимаясь из глубокого кресла, и подходит к нему вплотную.

      Брат упрямо не поднимает глаз, и отец бьёт его наотмашь. Тяжёлые перстни кастетом срывают кожу на скуле. Людо падает, но, прежде чем успевает подняться сам, отец вздёргивает его