Крест. Ингар Йонсруд

вы совсем один?

      – В смысле?

      – Ваша мать умерла несколько лет назад, вы разведены, у вас была сожительница…

      Фредрик взял со стола ложку в каких-то пятнах, помешал кофе и посмотрел на стену за спиной психолога.

      Несколько лет назад там висел плакат с портретом Эрнеста Хемингуэя. С голым торсом и дробовиком. Тогда Фредрик указал психологу на иронию ситуации, так как тот украсил свой кабинет изображением мужчины с оружием, которое впоследствии заберет его жизнь. Теперь там висел новый постер: Джек Николсон в кожаной куртке и шапке со зловещей ухмылкой на лице.

      – Чувствую некоторую амбивалентность в вас, – сказал Фредрик, и психолог вопросительно посмотрел на него. – Сначала Хемингуэй, теперь Николсон. Кадр из фильма, показавшего «фак» психологам и психиатрам всего мира. Вы хотели о чем-то поговорить?

      Психолог с раздражением усмехнулся.

      – Знаете, зачем здесь висят эти плакаты?

      – Не имею ни малейшего представления.

      – Потому что полицейские, такие, как вы, не любят говорить о себе. Вы думаете, что попали сюда по ошибке, как старина Джек из «Пролетая над гнездом кукушки». Когда разговор стопорится, вы начинаете рассматривать кабинет, а обсудить здесь особенно нечего, кроме как Николсона на плакате. После чего я пытаюсь как можно аккуратнее перевести разговор на вашу страдающую душу.

      – Понял. А разве не глупо вот так раскрывать вашу тактику?

      Фредрик снова ждал смешков в ответ, но их не последовало. Психолог положил планшет на колени и подтянул повыше хвостик волос.

      – Фредрик, – начал он. – Сегодня у нас с вами последняя встреча. Далее они уже будут добровольными, и я знаю, что вы не воспользуетесь этим предложением. Поэтому времени на пустодрочку у нас нет. Расскажите о вашей семье. Вы делите с кем-то свою жизнь или барахтаетесь в полном одиночестве?

      – Вольная птица, – ответил Фредрик, посмотрев ему прямо в глаза. – Моя дочь, София, уехала из дома и живет в Бергене. Мой сын Якоб некоторое время жил со мной, но из этого ничего не вышло, и он вернулся к Элис. К своей матери. Какое-то время со мной жила женщина, Бетти-на, но ничего серьезного у нас с ней не получилось. Так что да, я один. Но вы ведь не об этом спрашивали. Вы хотели знать, одиноко ли мне. Так вот, нет, мне не одиноко. Мне хорошо в компании самого себя. – Он закончил фразу на более повышенных тонах, чем хотел.

      Наступила тишина. Фредрик смотрел на метель за окном, а психолог смотрел на него в ожидании, пока тот встретится с ним глазами.

      – Фрикк, – сказал психолог. – Я бы хотел, чтобы вы немного поговорили о Фрикке.

      Фредрик закрыл глаза.

      Его сын весил так мало, что Фредрик один нес его гроб к могиле. Стоял безоблачный летний день, но солнце не грело, а воробушки не чирикали. В церкви было полно людей, их горе было безутешно, и бог просто должен был их услышать. Должен был увидеть малыша Фрикка и забрать его к себе. По крайней мере, так сказал священник. В тот день не плакал только один человек – отец мальчика. Фредрик.

      Он