Двойня для случайного папы. Ксения Богда

заявляю и откидываю голову, упираясь затылком в дверь, – но уйти я не могу.

      – В смысле? Почему? – непонимающе хлопает глазами сестра.

      – Потому что на меня такой штраф повесят – до конца жизни не расплачусь, – недовольно бурчу, отводя взгляд.

      – Да при чем тут штраф? Уйти почему хочешь? Это ж вот… – она начинает размахивать руками, пытаясь что-то изобразить, – сама судьба вас столкнула.

      – У него невеста, и у них скоро свадьба.

      Линка громко фыркает и смотрит на меня, как на ненормальную.

      – И что, что невеста? А у тебя от него двое детей. Да и невеста не жена. Все еще может измениться.

      Резко вскакиваю на ноги, и в глазах темнеет. Меня слегка ведет в сторону, приходится опереться о дверь.

      – Ну уж нет. Он этих детей не хотел, и не виноват, что я решила обманом забеременеть.

      – Почему обманом-то? – вопросительно выгибает бровь сестра, и в ее взгляде отчетливо читается, что я идиотка.

      Ну и пусть! Миша и Паша только мои, и Роме не стоит о них знать.

      – Потому что я ему сказала, что на таблетках.

      Прохожу на кухню, наливаю стакан воды и залпом его осушаю, игнорируя, как по подбородку стекают тонкие струйки.

      Все мысли находятся в беспорядке. Кажется, если меня кто-то тряхнет, то все эти своры ненужных мыслей высыплются на ковер.

      – Я не понимаю, почему бы ему не сказать правду?

      Линка заходит следом и складывает руки на груди. Эта поза свидетельствует о ее крайней степени возмущения.

      – Потому что это мои дети, и так останется впредь. И это не обсуждается, Лин.

      Сестра надувает губы.

      Я слышу, как Павлушка хныкает в комнате, и срываюсь с места.

      – А я считаю, детям нужен отец, – недовольно пыхтит сестра, когда я проношусь мимо.

      – Вот будут твои – будешь решать, – парирую я.

      Захожу в комнату, погруженную в полумрак, и не сдерживаю улыбки.

      Мои мальчишки мирно посапывают в кроватках, которые стоят по обе стороны от моей полуторки. Павлушка прижимает к себе силиконовую лопатку, и при виде этой картины я фыркаю. Вот же повар! Мишаня, как истинный мужичок, сжимает в объятиях надувной молоток.

      Закусываю костяшку пальца, чтобы не рассмеяться в голос. Смотрю на двух крошек, которые стали важнее жизни, и сердце наполняется нежностью. Сажусь возле кровати Павлика и сжимаю его крохотный кулачок.

      – Нет, малыши, я не готова про вас рассказывать, – шепчу в тишину комнаты.

      ***

      Вечером сидим в гостиной и все еще дуемся друг на друга. Линка с кем-то переписывается в телефоне, я же слежу за малышами, которые решили опробовать новые трюки из мультфильма и теперь по очереди пытаются влезть на спинку дивана.

      Я только и успеваю подставлять то руку, то ногу, чтобы уберечь их от падения. Быть мамой двойни сложно, потому что ответственность, которая на тебе, кратна двум. И нет, они не делают жизнь проще, потому как могут занять друг друга. По крайней мере, сейчас этого не происходит. И если кто-то из них болеет, то второй, как правило, цепляет заразу на следующий день. Благо за все девять месяцев они болели два раза.