Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5. Вадим Валерьевич Булаев

коротко высказал инспектор своё мнение, с неодобрением поглядывая на жёлтые деревья за окном.

      – Удивил, – Лана сделала глоток кофе. – Сама бы не додумалась.

      – В полицию заявляли?

      – Нет. Её маньяк только помял. Облапал. Что в заявлении писать? Потрогали за там и пощупали за здесь? Никакой судебной перспективы. Свидетели отсутствуют, телесных повреждений – максимум синяк от пальца. Я тебя не за этим позвала, чтобы ты мне банальщину рассказывал. Я хочу проблему решить, а не избавиться от неё.

      Несмотря на напускное спокойствие, букинистка была на взводе. Похоже, не всё так просто с неизвестным любителем потискать незнакомых девочек.

      – Слушаю.

      – Происшедшее с дочерью подруги не первый случай. Я знаю ещё о двух. Сообщили по большому секрету. Некто в маске ловит девушек, приставляет к горлу… тут я не поняла. Кто говорит нож, кто что-то острое. В темноте не особо разглядишь… Оставим до поры, – её передёрнуло. – И свободной рукой в трусики лезет.

      – Пугает, угрожает?

      – Да. Сопит: «Закрычышь – убью. Зарэжу», – пытаясь говорить низко, с характерным акцентом, женщина закашлялась.

      Давая рассказчице прийти в себя, Иванов постучал пальцами по краю столика.

      – Кавказец?

      – Не думаю, – возразила Лана, промокнув губы салфеткой. – Одна из девочек часто в Абхазии отдыхала, какие-то друзья семьи там обитают. Сказала – голос как в анекдоте про грузин.

      – Меняет для страха?

      – Скорее всего. Худой, длинный, несуразный, неловкий, весь в чёрном. Постоянно торопится.

      – Допустим, – инспектор не жаждал узнать подробности отношений между жертвой и напавшим, однако выбора у него не имелось. Без кровавых подробностей никак. – Залез чел в маске в трусы студенточке. Потрогал. Дальше что?

      – Дальше больно. Мял, сжимал, изредка вынимал руку и нюхал пальцы. С присвистом, будто кобель течную суку.

      – И такие подробности смогли запомнить бедные, перепуганные девочки? – не скрывая сарказма в голосе, поинтересовался Иванов.

      – Девочка, – нимало не смущаясь, ответила букинистка. – Одна. И давно не девочка, а напротив, большая любительница мальчиков. Ей то ощупывание – не более, чем мелкое приключение. Про вторую промолчу. Трясётся, бедняжка, при одном упоминании…

      – Там наряды прогуливаются, – не сдавался Сергей, пытаясь увидеть всю картину целиком, со всех ракурсов. – Прибежали бы на крик.

      – Шутишь? – искренне изумилась женщина. – Вопить с ножом у горла? Им дышать страшно в те мгновения, а ты – наряд звать. Не забывай – это дети. Да, созревшие, с аппетитными сисями и тугими писями, как бы пошло и цинично это не звучало, но ключевое слово – дети. Со своими представлениями о том, что «хорошо» и что «плохо». Потому, кстати, и с заявлениями не обращались. Стыдно признаться в том, что тебя едва не изнасиловали. Засмеют, заклюют однокурсницы с однокурсниками. Скажут, даже маньяк побрезговал. Это же не Ванштейн с телевизором и всеобщим