Последний штрих. Валерий Черных

себя успокоиться. Это зрелище должно было вызывать у него удовлетворение, но он чувствовал только беспокойную неуверенность, причины которой не мог себе объяснить, и это бесило.

      – Ну здравствуй, Велихов, – ровным тоном проговорил он, когда за сотрудником уголовного розыска закрылась дверь.

      Он произнёс это совершенно спокойно, и по отрешенному лицу невозможно было догадаться, что в его душе бушует ураган. Задержанный не удостоил вошедшего своим вниманием, продолжая пялиться в стену, только закинул ногу на ногу и положил сверху скованные руки. Ракитин развернулся, приоткрыл дверь и крикнул в коридор:

      – Малышев! Зайди!

      Оперуполномоченный вернулся в допросную и устремил на полковника вопросительный взгляд.

      – Наручники сними! – приказал Ракитин.

      Малышев недовольно дернул правым уголком рта, но спорить не стал. Молча снял с задержанного наручники, сунул их в задний карман джинсов и удалился.

      – Ну что, Сергей, ты узнал меня? Поговорим?

      Велихов пожевал губами, затем помассировал запястья рук и снова замер на стуле, тупо глядя перед собой.

      – Понятно, – задумчиво протянул полковник.

      Хотя он изо всех сил старался сохранять спокойствие, на самом деле все было непонятно, и самое главное – непонятно, как заставить этого человека говорить. Очень не хотелось раскрывать карты и предъявлять все козыри, но своим упёртым молчанием задержанный не оставлял ему другого выхода. Ракитин снял пальто, перекинул его через спинку стула, который освободил оперуполномоченный и, поддёрнув штанины, уселся.

      – Ты ошибся, Сергей, – попытался он начать разговор. – Человек, которого ты застрелил, не имеет отношения к гибели твоей дочери.

      Губы Велихова еле заметно дёрнулись, он поднял глаза на сидящего перед ним и сцепил руки в замок.

      – Хочешь знать, почему? – прищурившись, поинтересовался полковник.

      Велихов опять дернул губами, еле заметно разомкнул их и бросил:

      – Ну?

      Короткое слово прозвучало так тихо, что Ракитин скорее прочитал его по движению губ, чем расслышал.

      – Потому что она жива!

      Полковник, не отрываясь, смотрел на задержанного, ожидая увидеть бурную реакцию: радость, злость, грязные ругательства – но Велихов только прищурил правый глаз, поднял руку, поправил волосы на лбу и расслабленно откинулся на спинку стула. Несмотря на внешнюю безучастность, услышанное гранатой разорвалось в его душе, и в первые секунды он едва не сорвался с места в порыве охватившей его ярости. Нечто подобное он испытал, как только этот человек вошёл в допросную, однако сумел взять себя в руки и тогда, и сейчас. Понятно, что полковник не просто так появился здесь. Полицейские не могли за столь короткий срок установить его личность, тем более что при нём не было никаких документов, а его отпечатков пальцев нет ни в одной базе, кроме… Впрочем, и в базе ФСБ информация о нём доступна только очень ограниченному кругу лиц с самым высоким