И только пепел внутри…. Тата Кит

сколько лет? – полюбопытствовал я, когда мы поднимались в лифте.

      – Пять, – ответил он коротко, держа руки в карманах джинсов. – А тебе?

      – Тридцать семь, – в тон ему ответил я и заметил, что тоже держу руки в карманах своих джинсов.

      – Ты уже старый, – философски изрек малец.

      – А ты еще мелкий.

      – Ну, так мне всего пять лет.

      – Логично, – дернул я головой.

      – Угу, – кивнул пацан.

      Двери лифта разъехались в стороны, и малой уверенным шагом пошел в неизвестном мне направлении.

      Едва поспевая за ним, обнаружил его в так называемой игровой комнате. Я планировал увидеть свору орущих детей, канатную дорогу, бассейн с цветными шариками и прочие атрибуты детской вакханалии. Но вместо этого пацан привел меня в просторное помещение, в котором было полно игровых автоматов – симуляторов: мотоциклы, машины, беговые дорожки с подсветкой перед огромными экранами.

      – Ты не ошибся игровой комнатой? – спросил у него, пока малой седлал мотоцикл.

      – Та, что на первом этаже – для маленьких, – фыркнул он.

      – Но тебе всего пять лет.

      – И чё? – выпучил он глаза. – Плати давай, я кататься хочу.

      – Сёмка, опять от мамки убежал? – вырос рядом с нами какой-то мужик.

      Надо запомнить, что пацана зовут Сёмой.

      – Она мне разрешила, – как-то не очень добро ответил мой мелкий компаньон и зло смерил взглядом этого мужика.

      – А если я расскажу, – подтрунивал мужик.

      – Тогда Паша тебя побьёт, – нашелся Сёма с ответом, отчего мои брови исчезли со лба.

      – Паша? Это кто такой? – чуть подался вперед мужик.

      – Это я, – пришлось немного оттеснить его рукой, так как его пузо вот-вот грозило раздавить пацана, которого мне еще потом нужно вернуть в том виде, в котором я его забирал. – Павел, – подал ему руку для пожатия, на что в ответ он смерил меня оценивающим немного брезгливым взглядом, и, нехотя, пожал мне руку.

      – Паша, значит. Угу, – задумчиво протянул он и потер толстыми пальцами свой гладкий подбородок.

      Еще раз посмотрел на меня и на Сёму, и предпочел уйти в направлении мне неинтересном.

      – Это твой друг? – спросил я у пацана.

      – Нет, это гоблин, – пробубнил, совершенно теряя настроение.

      – Почему «гоблин»?

      – Его мама так называет, – совсем раскис пацан. – Он к ней всегда пристает. Я когда вырасту, побью его.

      – Думаешь, получится? – спросил, между делом, доставая купюры из кошелька, чтобы оплатить ему этот автомат. – Видел, какой он здоровый?

      – А я его сильно буду бить. Ногами. И палку еще возьму у Лёшки – соседа, – оживлялся он по мере того, как автомат съедал мои деньги.

      – А, ну, если палкой, то тогда ладно, – многозначительно закивал. – А как он к твоей маме пристает?

      – Трогает ее, а ей это не нравится. Она один раз, даже ножницы ему в руку воткнула, но сказала, что это случайно, а мне кажется, что специально, – говорил он, всё больше затягиваясь в игру, когда на экране загорелись цифры обратного