Невеста мага времени. Проклятый дар. Виктория Миш

голос Братца был исполнен достоинства и муки. – Полторы не могут быть ровными. Это невозможно! К тому же обычно вы приносите одну пинту молока. Ровно одну пинту…

      – А я вам говорю, что здесь всё ровно!

      Осторожно, чтобы не привлекать внимания, я выглянула из-за угла.

      У подножия лестницы стояла пухленькая маленькая женщина в сером платье и белоснежном переднике. Ее светлые волосы были покрыты крошечной белоснежной косынкой и схвачены в низкий хвост. В руках женщина держала два бидона молока – один побольше, а второй поменьше. И так громко возмущалась, что того и гляди могла разлить всё содержимое.

      – Милейшая… – скелет попытался улыбнуться.

      Клацанье зубов прозвучало угрожающе, но женщина не остановилась.

      Она перешла на личности и теперь костерила на чем свет стоит не только Братца, молоко и замок, но даже его хозяина.

      – И я больше никогда в жизни ни за что не буду брать от вас заказы!– орала она. – И не приду в ваш чертов замок… Да у меня времени нет спорить с вами… Молоко портится, когда вы на него дышите!

      Она пару раз топнула ногой – звук вышел очень громкий, потому что стояла она на квадрате из бежевых плиток. Кстати, раньше я на них не обращала внимания. Разве не должен здесь быть паркет?

      …Потом молочница пнула ногой ни в чем не повинную лестницу и неожиданно запульнула в скелет маленьким бидоном молока.

      Тот пролетел тяжелым снарядом совсем рядом с головой Братца. Скелет ловко увернулся, пригнув голову, и бидон стукнулся о деревянный поручень лестницы.

      Молоко разлилось. Ступени лестницы окрасились в грязные неравномерные пятна.

      – Да что вы себе позволяете! – возмутился Братц и привстал. – Извольте покинуть замок.

      – Да чтоб все твои головешки сгорели! – от души пожелала ему молочница и запустила вторым бидоном. – Скелет проклятый!

      – Вы меня видите?! – Братц удивился так сильно, что замешкался и пропустил летящий бидон. Тот шмякнулся о стену рядом с ним, и красивый черный пиджак скелета окрасился белыми брызгами.

      – Конечно, вижу! Что я, слепая?! – выругалась женщина и, высоко подняв подбородок, гордо повернулась к выходу. – Знал бы мой покойный муж, господин Враввель, что я буду ходить в такой паршивый дом… Уж он-то бы отвадил меня от проклятого места!.. Уж он бы точно сказал…

      Что сказал бы покойный муж молочницы на ее весьма далекое от приличного поведение, мы так и не услышали. Она громко хлопнула массивной входной дверью – и как только силы хватило! – и ушла восвояси.

      Пару секунд Братц оторопело смотрел ей вслед, а я вышла из укрытия, чтобы спросить, почему женщина так озверела.

      Ее поведение не было нормальным. А значит, должно было объясняться веской причиной.

      Нет, в моем мире я никогда не общалась с молочницами. Поэтому не могла оценить объем скандальности, считающийся здесь нормой.

      Но вряд ли ей платили за то, чтобы она портила чужое имущество, разливая молоко по дорогим поверхностям – один бежевый ковер на лестнице чего стоил!

      Это