Культ свободы: этика и общество будущего. Илья Свободин

предоставить им выбор – или подписывать, или… Вот тут у меня второе затруднение. Как ты доходчиво разьяснил, выбор присущ только свободному человеку. Но в какой момент человек становится свободным? Если эти – не знаю, как их правильно назвать, люди или волки – еще не подписали, то они не свободны и у них нет права выбора. Но не имея выбора они не могут подписать договор! Так кто же они? И как мы узнаем, кто человек, а кто волк?

      Прости, дорогой УЗ, я не силен в разрешении парадоксов. Мое образование подсказывает мне, что поскольку время и пространство – одно и то же, то таких, не вовремя родившихся членов нашего общества, лучше всего отправить за границу, в мир насилия, вражды и рабства, и тем избавиться от них раз и навсегда. Да и всех остальных – тоже. Но когда мы с тобой останемся вдвоем – как нам быть? Очевидно, придется обороняться от волков. Они же не хотят мира и, будучи пристрастны к насилию с детства, обязательно постараются захватить наш остров свободы. Вынужденные обороняться, мы фактически принуждаем самих себя к защите от врагов. Или вернее – это они нас принуждают! А это перечеркивает нашу свободу вдоль и поперек! Единственное, что нам остается – отказаться от свободы, взять в руки оружие и пойти воевать. Конечно у меня нет сомнения, что мы победим и насильственно обратим побежденных в свободу. Но ведь они же будут снова постоянно нарождаться, в соответствии с категорией а)! И нам придется их высылать в соответствии с категорией б)! Таким образом свобода сведется к беспрерывной и бесконечной войне за свободу, пока мы все не помрем. Значит ли это, что свобода ждет нас на том свете?

      Еще раз прости, дорогой УЗ, но не найдется ли у тебя свободная минутка для пояснения этого мелкого практического вопроса?

      От общего лица,

      твой верный, но сконфуженный друг

      Фома

      Естественна ли частная собственность?

      Товарищи!

      Горький хлеб и тухлая вода неволи не дают мне сосредоточиться на вечных истинах, которые мы обсуждали в прошлый раз, а мучают воображение трагическими картинами эксплуатации наемных рабочих, вынужденных продавать себя в рабство жирным мироедам. Разум отказывается впускать мысль о том, что свобода, которая так манила нас всего одно письмо тому назад, может привести к куда худшей кабале – добровольной.

      Душа предпочитает подобно гордому соколу парить в прозрачной голубизне, попирая законы притяжения и питательной цепочки, нежели надевать на себя унизительное буржуазное ярмо, недостойное домашней скотины. Но свободы ли алчет наше тело? Не самого ли необходимого – спасительного хлеба и живительной влаги? Что свобода без этих простых и понятных вещей? Понятных даже невинному младенцу, еще не умеющему подписывать заковыристые трудовые договора, но уже тянущему хваткие ручонки к чужой соске. Именно этому противится вся моя сущность, лишенная имущества и заточенная в темницу – нельзя брать чужое! Или чужое, или свобода! нельзя морить людей голодом! Или голод, или