Путешествие по Святой Земле в 1835 году. Авраам Сергеевич Норов

не принадлежащими тому исповеданию, которое совершает церковную службу; а во время ночи – они отдыхают.

      Келья, в которой я жил, была над святою Голгофою и примыкала к хорам церквей греческой и армянской. Службы разных исповеданий почти не прекращались во всю ночь и следовали одна за другой. Я засыпал при протяжном пении латинцев или под звуки тимпанов сириан и абиссинцев. Благовест греческого собора в медную доску, висящую на хорах, пробуждал меня на молитвы. Но как торжественны краткие минуты совершенного успокоения всех поклонников! Какие мысли рождаются при виде этой толпы человеков, объятых сном и простертых по всему помосту и по всем ступеням Голгофы, под сенью спасшего их Креста! «Спите прочее и почивайте!» Как трогательны среди этого общего успокоения рыдания отклонившегося из толпы уединенного инока или поклонника и поверженного перед Крестом Голгофы или у Гроба Искупителя! Но настающий слишком рано, для души молящегося, день превращает молебный Дом Отца Небесного в дом купленный! Вся галерея за греческим соборным алтарем до католической церкви делается торжищем съестных и питейных припасов, где с трубками и с кофеем в руках расхаживают при громких беседах, – и это не только стражи мусульманские, но даже и некоторые христиане!

      Я имел утешение видеть здесь трех русских иеромонахов и пользоваться их беседами. Первый, старец Паисий, с давних лет переселившийся в Иерусалим, занят хозяйственною частью и угощением русских поклонников; второй, отец Антоний, ведет также уже несколько лет келейную жизнь в самом храме; третий, с которым я познакомился еще в Каире, прибыл сюда с Афонской горы как поклонник. Эти два последние инока служили для меня попеременно обедни у Гроба Господня и на Голгофе – на родном языке. К ним присоединилось несколько русских богомольцев, и они составили небольшой, но довольно стройный хор певчих, и нередко латинские монахи приходили слушать это незнакомое им пение, пленявшее их слух; оно переносило меня мыслями в далекую родину.

      В среду, пред обеднею, совершается в храме елеосвящение в память того предсмертного помазания Спасителя, которое так трогательно совершила в Вифании, в доме Лазаря, Мария, сестра Марфы.

      В Великий четверг, после обедни совершен был смиренный обряд Умовения ног, на площадке противу храма, в виду стекшихся со всех сторон жителей Иерусалима; толпа покрывала все террасы и даже карнизы соседних зданий. Арабы подымались туда с улицы с необыкновенною ловкостью; некоторые по веревкам, а другие по развитым чалмам, спущенным от тех, которые были наверху. Один из престарелых греческих Епископов, изображавший святое лицо Спасителя, осененный хоругвями, восседал на коврах, на верхней ступени того крыльца, которое пристроено к приделу Св. Елены. Остальное духовенство, изображавшее Апостолов, расположено было но нисходящим ступеням. Несмотря на толпу полудикого народа, обряд совершился с благоговением, и весь народ был окроплен святою водою умовения. Чтение 12-ти страстных Евангелий на утрене в Великий пяток, на Голгофе, на самом месте