Софья, Вера, Надежда и, разумеется… Любовь!. Наталия Уральцева

конфликта. Пострадавшие тупо задались целью утопить вашего актёра любой ценой, да и всё. Видно, деньги не нужны, принципы дожать важнее.

      – В самую точку, дядя Лёша, – тяжко вздыхаю. – Муж какая-то шишка в Минфине, и жена непростая.

      Дядюшка только присвистнул.

      – Не повезло парню…

      – Да не то слово, – согласилась я. – За пару дней до ДТП авторегистратор сломался, в ремонте был, пострадавшую увёз с места происшествия, чтоб быстрее в больницу доставить. А они теперь орут, что он покинул место аварии, типа вообще сбежал!

      – Ладно, не кипятись, Софьюшка, может, ещё обойдётся. Или на примирение всё-таки сможет адвокат уговорить, или судья попадётся лояльный.

      – А если наоборот? Если эти высокопоставленные пострадавшие смогут судью… как-нибудь… ну, заинтересовать?

      Стойко выдержав суровый дядин взгляд, который люто ненавидел любые намёки на возможность подкупа «государевых людей», пытаюсь хлопая ресницами соскочить с опасной темы, пока не поздно:

      – Ладно, что мы тут посторонние проблемы обсуждаем, будто у нас своих нет. Пойдём лучше есть курочку, а?

      Любимая племянница всегда знает, как растопить суровое полковничье сердце. Дядя Лёша моментально расплылся в довольной предвкушающей улыбке:

      – Курочку? На бутылке?

      – Ну естественно! Что за ненужные уточнения, товарищ полковник! – Грозно свожу брови.

      – Вас понял! Разрешите вымыть руки и приступить к приёму пищи?

      – Разрешаю! В ванную шагом марш!

      ***

      Дорога с работы пешком стала для меня уже обычным ритуалом. Не зря всё-таки говорят знающие люди, что за двадцать один день любое действие можно отработать до привычки. А я упражнялась в неспортивной ходьбе уже третий месяц. Когда удаётся не слишком долго копаться, собираясь утром, и остаётся достаточно времени, на работу тоже топаю без автобуса.

      Справедливости ради надо сказать, что до новогодних праздников я успела одним только «пешедралом» отвоевать у моей горемычной «конституции с широкой костью» целых четыре килограмма! Правда, после непрекращающихся застолий, гостей и помощи Петьке в уничтожении многочисленных новогодних подарков в ярких картонных сундучках (эх, прости, диабет, инсулин нам с тобой в помощь…) отвоёванные килограммы вернулись и привели с собой ещё полтора пленных. Ну ничего, я не отчаиваюсь! В конце концов, Генке я вон вроде и такая нравлюсь.

      Невольно вспомнилось, как Элька пристально смотрела на моего благоверного, когда он пришёл второго января «доедать салатики». Правда, и сам к столу принёс тортик. Ага, из мороженого! За окном минус двадцать семь, а он приволок кусок замёрзшего молока в кремовых розочках. Умник, блин.

      Весь вечер Эвелина как человек сугубо воспитанный старалась держать нейтралитет, хотя Генку отчего-то терпеть не могла, невзлюбила с первой же встречи. И это, кстати, было взаимно. Павел как настоящий мужчина благородно старался постоянно переключать