Софья, Вера, Надежда и, разумеется… Любовь!. Наталия Уральцева

Просто Ваня.

      Пытаясь осознать всю глубину открывшейся передо мной человеческой трагедии, закрываю глаза. Вот я, например. Кто я? Библиотековед. Но служение книжкам в моей жизни тоже кончилось. Теперь я делопроизводитель. Простая бумажная крыса. Была одним, стала кем-то другим? А другим ли? Раньше листала старые страницы, теперь таскаю по конторе свежие бумажки. Так ли велика разница?

      А актёр? Наверное, лицедейство, успех, стремление к вершинам мастерства – это особый род существования. Мне, не заражённой этим вирусом таланта, не дано понять душевных метаний человека, у которого отнято всё, ради чего он существовал в профессии долгие годы. Возможно, он найдёт способ заработать на жизнь, но будет ли это настоящей жизнью для него?

      Где-то читала: вдохнувшего однажды бациллы сцены и аплодисментов исцелить может только смерть. Неужели существование вне сцены для артиста губительно? Даже если Беркутов сможет устроить свою жизнь без театра и кино, будет ли он собой? Таким, каким его знают, помнят и любят миллионы. Пока миллионы. Пока помнят.

      Да разве же справедливо вот так просто убить талант! Раз дан человеку Дар, то дан для чего-то… Но как же может не угаснуть популярность, необходимая для успешного возвращения в профессию? И способности? Ведь актёрские способности тоже нужно тренировать, как спортсмену тело, как музыканту руки, как певцу голос. А бациллы сцены наверняка нуждаются в подпитке, в новой энергии игры, партнёрства, аплодисментов, зрительской энергии, наконец…

      Идея возникла вдруг, внезапно. Будто бы ниоткуда. Но не успела я сама себе сказать «Зимина, ты сумасшедшая, никто никогда не позволит такого!», как необходимые шаги к достижению цели уже чётким списком выстроились в голове.

      – Вера, послушай меня, – выронив нож, глухо стукнувший костяной ручкой по столу, я схватила за руку вздрогнувшую женщину, сидевшую напротив с задумчивым видом, – я знаю, что надо делать. Я понимаю, сейчас это покажется тебе бредом, насмешкой, издевательством над проблемами Ивана, но послушай меня до конца и не перебивай, хорошо?

      Испуганно посмотрев на меня, Вера едва заметно кивнула и покосилась на качающийся возле моего локтя нож.

      – Нам нужно добиться, чтобы Ивану разрешили сыграть спектакль. На воле! В нашем областном центре, например. Туда его можно привезти на спектакль и увезти одним днём, тут пути всего три часа. Надо выбить разрешение начальства на выезд Ивана, всего на несколько часов! Но для этого потребуется не только согласие важных чинов УФСИН, но и руководства Ваниного театра. Они должны привезти сюда хотя бы один спектакль, понимаешь? Тот, в котором занят Иван. Или ты должна уломать на это одну из антрепризных контор, с которыми он сотрудничает. И надо получить самую положительную характеристику на Ивана от администрации колонии, а ещё лучше – ходатайство! Но это самая меньшая беда. Как думаешь, Вера, осилим? Ты только не бойся, на самом деле в тебе больше сил, чем тебе кажется, ты сможешь. Я верю, ты сможешь, если это надо Ване. Ведь ты же для него всё готова сделать, правда?

      Смертельная